"Вишневый сад": Жизнь во времени.

"Вишневый сад": Жизнь во времени.
Полоцкая Э.А.
/ Москва/ Наука/ 2003/ 381
Книга Э.А. Полоцкой, известной исследовательницы творчества Чехова, на этот раз посвящена одной пьесе - "Вишневому саду". Ее название - Жизнь во времени - отражает интерес к движению пьесы на протяжении 100 лет, прошедших со времени написания. Речь идет прежде всего о театральном и художественном восприятии пьесы, но в то же время и смена литературоведческих подходов к "Вишневому саду", правда, не столь же последовательно и полно, тоже попадает в круг исследовательских интересов.
В работе представлен огромный материал по истории сценических версий пьесы как в русском, так и в зарубежном вариантах. Что касается отечественных интерпретаций, то их динамику Э.А. Полоцкая сопоставляет с развертыванием 4-хактного "Вишневого сада":

Завязка и первый акт - спектакль 1904 г. Главным образом публика решала вопрос: почему владельцы сада не воспользовались помощью Лопахина и не спасли свое состояние. Общий фон этого акта - эпически-элегический.

Второй акт сценической истории пьесы (после 1904 до 1930-х гг.) - вариации заданной МХАТом темы. 1920 - 1927 гг. можно уподобить "паузе", когда "Вишневый сад" не был в чести. Э.А. Полоцкая пишет: "С 1929 года началась полоса жестокой антимхатовской интерпретации уходящего дворянства: ее можно соотнести в тексте пьесы с тревожным звуком "лопнувшей струны" и с явлением чужеродного тела в мире героев пьесы - Прохожего"" (С. 237).

Третий, кульминационный, акт - середина 1930-х гг.: "Тогда резко столкнулись два типа постановок - мхатовский и антимхатовский, рассеивающий иллюзии тех зрителей, которые привыкли к мягким обнадеживающим интонациям Художественного театра" (С. 237).

Четвертый акт жизни "Вишневого сада" в целом отказывается от главной театральной традиции и поэтики самой пьесы, устремляясь к открытому финалу, поискам новых форм (подробнее см. главу ""Вишневый сад" в сознании русского общества").

Наиболее подробно описаны постановки "Вишневого сада", начиная с 1970-х гг. Именно с этого времени, по мнению Э.А. Полоцкой, симптомы новизны в понимании пьесы стали сказываться и в театре, и в академической науке. Описание постановок А. Эфроса (Театр драмы и комедии на Таганке, 1975), Г. Волчек ("Современник", 1976), Л. Хейфеца (телеспектакль, 1976), О. Ефремова (МХАТ, 1976) интересно еще и тем, что читатель постарше наверняка помнит, с каким энтузиазмом эти постановки воспринимались и обсуждались зрителями. И если вам посчастливилось быть в их числе, вам есть что сопоставить с впечатлениями автора книги.
Описание сценических постановок предваряет глава "Текст. Идея. Жанр", посвященная "утробному" периоду создания пьесы. Слово "текст" употребляется в данном случае в прямом, текстологическом, смысле. Занимаясь текстологией, подготовкой "Вишневого сада" к изданию (Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. М., 1974 - 1983) и составлением комментариев, Э.А. Полоцкая подробнейшим образом исследует, как от редакции к редакции менялась пьеса, уточнялась ее жанровая природа, менялись характеры персонажей. Здесь же с возможной полнотой представлены заметки, касающиеся пояснений Чехова относительно героев и общего смысла пьесы.
Драматургическую новизну, которая не была в полной мере востребована Художественным театром, тонко уловили символисты, более чуткие к эстетической природе пьесы, нежели к социальной проблематике, актуализированной в первых постановках. Э.А. Полоцкая приводит интересные замечания Андрея Белого об "истонченной реальности" произведения Чехова, реконструирует постановку Мейерхольда (Херсон, 1904), который видел в "Вишневом саде" не комедию, а мистическую трагедию, "абстрактную, как музыка".
Возможности новой художественной природы, выводящей драму к театру абсурда, символистскому театру наиболее отчетливо проявились в западной драматургии. В главе "В западной драме" исследовательница рассматривает связи драматургии Бернарда Шоу, Теннесси Уильямса, Сэмюэля Беккета с "Вишневым садом" Чехова. В творчестве Лиона Фейхтвангера и Джона Голсуорси Э.А. Полоцкая затрагивает, скорее, тематический комплекс пьесы, позволяющий увидеть сходную проблематику в эпосе английского классика "Сага о Форсайтах" и малоизвестной пьесе немецкого писателя "Американец, или Расколдованный город" (1921).
Как в западной литературе, так и в русской Э.А. Полоцкая в поисках перекличек опирается не столько на буквальное сходство коллизий и проблематики, сколько на воспроизведение сюжетной ситуации, условно названной ею "вишневый сад". Общие признаки этой ситуации могут быть обозначены следующим образом: разрушение старой (прекрасной) жизни, внедрение в нее чужеродных сил, социальная, историческая, но при этом и экзистенциальная неизбежность утраты прошлого. С этой точки зрения рассмотрены не только "усадебно-дворянские" сюжеты (С. Терпигорев, И. Бунин, А. Толстой, Б. Зайцев), но и сюжеты, в которых угасающий уклад - купеческий ("Мещане" М. Горького, "Дети Ванюшина" С. Найденова), разночинско-интеллигентский (М. Булгаков, Л. Петрушевская, В. Арро) и т.д. Исторический перелом социального уклада, не один раз актуализировавший сюжетную ситуацию в русской истории, позволяет Э.А. Полоцкой отнести к ней такие произведения, как "Тихий Дон" М. Шолохова или "Хождение по мукам" А. Толстого.
По мысли исследовательницы, "общечеловеческое ссодержание характеров и обстоятельств в пьесе" помогает смириться с неизбежными смысловыми утратами при переводе "Вишневого сада" на другие языки. Трудностям перевода посвящена отдельная глава. Чехов, протестуя против переводов "Вишневого сада", "ссылался на несоответствие реалий пьесы, например, французской действительности: "французы ничего не поймут из Ермолая, из продажи имения", или жизни немецкой: "...там нет ни биллиарда, ни Лопахиных, ни студентов a la Трофимов"" (С. 319). Действительно, не только реалии, но и отдельные выражения ("вечный студент", "недотепа", "враздробь"), как показывают приведенные примеры, не поддаются буквальному переводу. Э.А. Полоцкая описывает занятные варианты различных переводов слова "недотепа", но по-настоящему интересно, что происхождение этого слова, которое долгое время считалось чеховским неологизмом, как выяснила В.И. Силантьева (Одесса), - украинское (недотепа - 1) человек, который не может сделать, осуществить и т.д. что-нибудь с надлежащим умением, неумейка; 2) умственно ограниченный, тупой, дурак). К сожалению, сведения о переводах касаются в основном только трудностей, возникших при переводе отдельных слов, собственно русских, нелитературных. В остальном, возвращаясь к мысли об "общечеловеческом содержании", исследовательница дает очень беглую картину переводческой ситуации. Как представляется, чужие трудности главным образом дают автору повод поразмышлять над многозначностью русского языка, что, безусловно, всегда очень полезно при интерпретации языкового материала.
В приложении помещены небольшие главы о французских корнях характера Раневской и о киноверсиях ситуации "вишневый сад" за рубежом. В первом случае речь идет о биографических французских впечатлениях Чехова, Мопассане и общепринятом представлении о француженке (западной женщине) в России начала ХХ в. Этот материал не только добавляет вполне конкретные детали, которыми театральные деятели могли бы воспользоваться при постановке пьесы, но и вносит интересные оттенки в подвижный и неровный, как бы полурусский облик Раневской. Киноверсии интересны Э.А. Полоцкой с точки зрения развития обозначенной ситуации "вишневый сад" зарубежными режиссерами. Анализируются киноэлегия Статъяджита Рея "Музыкальный салон" (Индия, 1958), мелодрама Р. Вернье "Индокитай" (Франция, 1992), фильмы О. Иоселиани "Охота на бабочек" (1992), Д. Айвори "Остаток дней" (США, 1993), Шун Накара "Вишневый сад" (Япония, 1990). В качестве единственной полнометражной экранизации "Вишневого сада" представлен фильм, снятый М. Какоянисом (Греция, 2000), который был показан в Москве в дни IV Международного театрального фестиваля им. Чехова. Чувствуется, что при всей сдержанности и вежливости описания красот этого фильма, он совсем не соответствует духу и стилю чеховских постановок, однако это обстоятельство не мешает автору высоко оценить интересную игру актеров.
По информационной насыщенности книга Э.А. Полоцкой, безусловно, представляет собой самое полное на сегодняшний день исследование "Вишневого сада", достойное солидного юбилея пьесы. Нет сомнения в том, что книга привлечет внимание специалистов, но хотелось бы, чтобы ею заинтересовались учителя-словесники, которые вряд ли найдут более серьезное и глубокое, а одновременно и увлекательное исследование хрестоматийного текста.
Рецензент:Литвин И.А.