Литературные викторины

Литературные викторины
Бельская Л.Л.
/ Москва/ Просвещение/ 2003/ 301
Сборник "Литературные викторины" привлекает внимание тотальным охватом школьной программы - от древнерусской литературы до Чехова. При этом разделы сформированы и по персоналиям, и по отдельным периодам, куда помещены вопросы на эрудицию из области историко-литературных сведений. Надо сказать, что в последнем случае не только школьники, но и студенты филологического факультета смогут ответить на них не сходу (скажем, на такой вопрос: "Известно, что крыловская ворона держала во рту сыр. А что было в клюве у эзоповской и лафонтеновской?"). Тем более, что в эти общие разделы входят и вопросы, касающиеся внепрограммных авторов (Д. Веневитинов, В. Одоевский, К. Павлова, Ап. Григорьев, А. Толстой, К. Прутков, Д. Минаев и многие другие).
В целом вопросы четко делятся на пять групп: 1) рассчитанные на знание биографии писателя, причем в подробностях, а не в пределах "общей канвы"; 2) проверочные, связанные со знанием произведения во всех деталях, а в случае со стихотворными текстами - знанием наизусть; 3) затрагивающие поэтику - мотивы, сюжеты, художественные средства выразительности; 4) историко-литературные, требующие знания исторического фона, событий культурной и литературной жизни; 5) сопоставительные, в которых предлагается сравнить стили, сюжеты, героев разных авторов.
Ответы на многие вопросы (не считая проверочных - на знание текстов) предполагают знакомство с дополнительной литературой, они явно рассчитаны на "знатоков". Однако достаточно много и таких вопросов, которые учитель может использовать по ходу урока, контролируя степень освоенности материала. Речь идет прежде всего о вопросах репродуктивного характера. Конечно, интереснее выглядят вопросы, требующие сообразительности, провоцирующие интерпретационные варианты ответов. Например, такой: "Пушкинский Медный всадник стоит или сидит "на бронзовом коне"?" Притом, что сама формулировка не очень удачна, вопрос отсылает к знаменитым пушкинским противоречиям, всегда значимым в смысловом отношении: во время наводнения - "Над возмущенною Невою / Стоит с простертою рукою / Кумир на бронзовом коне". После наводнения - "Над огражденною скалою / Кумир с простертою рукою / Сидел на бронзовом коне". Или: "Как, по-вашему, почему одна и та же лошадь в этом стихотворении предстает то кобылой, то конем? - "Не велеть ли в санки / Кобылку бурую запречь" и "Друг милый, предадимся бегу / Нетерпеливого коня" (здесь, конечно, предполагается, что у читателя должно быть сформировано представление о стилевой игре, часто выражающейся в резком переключении стилевых регистров).
Иногда внимание привлекается и к "противоречиям", которые относятся к разряду казусов: "И Терек, прыгая, как львица, / С мохнатой гривой на спине..." В чем неточность этих строк?" Надо сказать, что полушутливых вопросов немало, что, разумеется, обеспечивает живость такой литературной игре как викторина. К тому же автор извлекает такие тексты известных авторов, которые, конечно, вряд ли знакомы юным читателям, поскольку остаются за границами программы. Именно они-то зачастую позволяют по-новому взглянуть на хрестоматийный облик классика. Так, "певец печали", Жуковский едва ли ассоциируется с такими шутливыми стихами: "Когда он в обществе молчал, - / Тогда не говорил ни слова", "И вечно тех он побеждал, / - Над кем одерживал победы", "Но он до тех пор холост был, - / Пока не сделался женатым", "И вечно прозой сочинял, - / Когда не сочинял стихами", "Когда же книгу в руки брал, - / То вечно брал ее руками". Хотя, конечно, если в ходе изучения жизни и творчества Жуковского шла речь об "Арзамасе", бессменным председателем которого он был, называя себя Командором галиматьи, школьникам будет проще ориентироваться. Другое дело, что "Арзамас" традиционно ассоциируется в основном с Пушкиным.
Пожалуй, наименее Л.Л. Бельской удались задания, в которых предлагается вставить пропущенные слова в прозаические отрывки и в различные высказывания писателей. Проверьте сами степень выполнимости такого, например, задания: "Тургенев - мастер пейзажа, его картины пластичны, полны движения, ритмичны. Попробуйте в следующих описаниях подставить пропущенные слова: "Бледно-серое небо светлело, холоднело, синело, звезды то мигали слабым светом, то ..., отсырела земля, запотели ..., кой-где стали раздаваться ... звук и голоса, и жидкий ранний ... уже пошел бродить и порхать над землею". В формулировке в подобных случаях употребляется слово "угадайте": "В "Братьях Карамазовых" приводится любопытный отзыв иностранца о русской молодежи: "Покажите русскому школьнику карту звездного неба, о которой он до тех пор не имел никакого понятия, и он назавтра же возвратит вам эту карту исправленною" и вывод: "Никаких ... и беззаветное ...". Угадайте, какие черты указаны персонажем?" (ответ: "знаний", "самомнение"). Еще труднее успешно вставить нужные слова в малоизвестное высказывание Белинского: "Молодой В. Белинский, в будущем защитник женского равноправия, утверждал: "Нет, никогда женщина-автор не может ни любить, ни быть ... и ..." Кем не может быть писательница?" ("женою и матерью"). Интересно, удалось ли тебе, читатель, угадать? Заметим, что эта фраза как таковая менее всего свидетельствует о склонности автора к идеям эмансипации, она, скорее, пристала бы Л. Толстому, да и сами эти идеи стали популярны только в 1850-х - 60-х гг., до которых критик не дожил. К сожалению, заданий "вставьте слова" и "угадайте" (что по сути одно и то же) довольно много, и, внося разнообразие в типы вопросов, они почти всегда, как мне кажется, будут обречены на неудачные ответы.
Тому, кто собирается проводить литературную игру, советую внимательно прочитать ответы, помещенные в конце каждого раздела. И не только в том смысле, что самому не помешает подготовиться. Некоторые ответы (а их не так уж мало набирается) требуют критического комментария, а некоторые просто ошибочны. Приведу лишь несколько примеров.
Самая распространенная ошибка из биографии Пушкина инерционно перекочевала и в викторину: "Ах! Умолчу ль о мамушке моей... ". Кого имел в виду поэт? Разумеется, что в ответе указывается Арина Родионовна, которая названа опять няней Пушкина. В.Набоков в комментарии к "Евгению Онегину" от души издевается над теми, кто стойко поддерживает ошибочное представление о няне, ставшее научным и народным мифом: " Народолюбцы-пушкинисты обожают ее до слез". Но кроме этого он приводит исчерпывающие сведения о том, кем приходилась в действительности Пушкину Арина Родионовна (См.: Набоков В.В. Комментарий к "Евгению Онегину". СПб., 1998. С. 370 - 371).
Очень замысловато выглядит и ответ на совершенно простой вопрос "Что означают имя и фамилия вымышленного издателя "Вечеров на хуторе близ Диканьки": Рудый - красный, Панько (от Афанасий) - бессмертный". Решительно непонятны основания для такого перевода с украинского.
На вопрос "Что стало для Обломова идеалом с детства?" предлагается такой ответ: "сытость, покой". Не очень повезло не только Обломову. Довольно странно во всех отношениях сформулирован и вопрос "по Базарову": "Угадал ли Базаров, что будет расти на его могиле?" Признаюсь, на этом месте я с живым интересом заглянула в ответ, не решаясь поверить, что здесь обыгрывается философское рассуждение Базарова о смысле жизни. Оказалось даже интереснее, поскольку кроме буквализации отвлеченного рассуждения указывается и то, что в эпилоге росло на могиле. Звучит так: "Не угадал, он говорил о лопухе, а растут цветы и две елки". Как говорится, комментарии излишни.
Больше всего сомнительных ответов в разделах, посвященных творчеству Достоевского и Толстого. Отчасти это объясняется тем, что многие вопросы затрагивают глубокие и неоднозначные аспекты сложных произведений, где невозможен односложный ответ. Вероятно, просто не стоило включать такие вопросы в викторину, жанр которой накладывает свои ограничения. Вряд ли можно признать удачными такую, например, парность вопросов и предполагаемых ответов: "В какое христианство верил Толстой? - "Без чудес и пророчеств" (ответ в традиции советской идеологии, уклончивый и лукавый); "Чем отличается честолюбие Раскольникова от жажды власти Германна, ведь в основе того и другого лежит "наполеоновская идея"?" - "Один жаждет денег для собственного обогащения, другой - для счастья других" (ответ, прямо скажем, сомнительный).
Фактическая ошибка содержится и в вопросе "Как использовал Л. Толстой в своей публицистике 80-х годов название романа Чернышевского "Что делать?" - и в ответе: "Он назвал статью "Так что же нам делать?", когда "одни дичают от голода, а другие - от сытости". Ошибочность предлагаемого вопроса и ответа состоит в том, что и Чернышевский, и Толстой в своих названиях использовали одну и ту же фразу, с которой в Евангелии (от Луки) обращался народ к Иоанну Крестителю: "Учитель! Что же нам делать?". Как видим, Толстой даже более точно воспроизводит фразу, Чернышевский же ее редуцирует, хотя современники легко узнавали ее источник и в этом виде. Другое дело, что амбиции и Чернышевского, и Толстого в претензиях на создание нового учения были примерно равны, но это уже другая тема.
Фактическая несообразность содержится в самой формулировке такого вот вопроса: "Кого из критиков-демократов реакционеры называли просто змеей, а кого, подчеркивая особую ядовитость, очковой?" В ответе совершенно правильно указываются Чернышевский и Добролюбов. Однако назвал их так Тургенев, которого автор вряд ли имел в виду, говоря о реакционерах. Вероятно, Л. Бельская использует уже чей-то "апокриф" (Чернышевский в "Воспоминаниях об отношениях Тургенева к Добролюбову и о разрыве дружбы между Тургеневым и Некрасовым" описывает свой разговор с Тургеневым, в ходе которого писатель шутливо именно так выразился о нем и Добролюбове. См.: Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч.: В 15 т.М., 1939. С. 723 - 741). Конечно, для Чернышевского Тургенев был реакционером, но вопрос задан не с этих позиций.
А вот, как мне кажется, уж слишком замысловатые формулировки, затрудняющие ответы, тем более что и выдвинутые ответы представляют собой лишь версию интерпретации, причем далеко не во всех случаях с ней можно согласиться: "Перед каким выбором стоит молодая Россия в романе Тургенева "Накануне" (выбор символизируется в образах "женихов" Елены)?" Оказывается вот что: "Берсенев - наука, Шубин - искусство, Курнатовский - государственная деятельность, Инсаров - гражданский подвиг". Познакомиться с такой версией интересно, однако сомневаюсь в правомерности подобного вопроса и в однозначности выдвигаемого ответа.
Не хотелось бы далее расширять критическую часть рецензии, поскольку, с одной стороны, учитель и сам в состоянии оценить достоинства и недостатки ответов и вопросов, а в сомнительных случаях он просто не станет добиваться спорного ответа, предложенного автором, а с другой - было бы несправедливо портить общее впечатление о сборнике. Напротив, хотелось бы рекомендовать его учителям и всем тем, кто желает проверить свою начитанность, в качестве интересной литературной игры, преследующей разнообразные цели - учебные, познавательные, наконец, просто спортивно-развлекательные - для эрудитов.
Рецензент:Литвин И.А.