Диалог о вере и неверии

Диалог о вере и неверии
Умберто Эко и Кардинал Мартини
/ Москва/ Библейско-богословский институт св. апостола Андрея/ 2004/ 68
Эта открытая переписка между всемирно известным писателем и для многих очевидным претендентом на папскую тиару затеяна была итальянской газетой "La Correra de la Serra" для того, чтобы виднейшие интеллектуалы Запада наших дней обменялись мнениями по животрепещущим вопросам нравственности и, быть может, научили нас, простых мирян, чему-нибудь разумному, доброму, вечному.
Полагаю, представлять Умберто Эко, интеллектуала-агностика (как сказал о нём автор приведённого в аннотируемой брошюре предисловия к американскому изданию диалога, богослов Харви Кокс) крупнейшего учёного-семиотика и знаменитого романиста, автора "Имени розы" и "Маятника Фуко", надобности нет. Кардинал Карло Мария Мартини, долгие годы ректор Римского Григорианского университета, а затем архиепископ Миланский, ведущий деятель европейского экуменизма, исследователь Нового Завета и редактор его критических изданий - также автор многочисленных духовных книг для мирян.
Полемисты, таким образом, европейскому читателю хорошо знакомы. Теперь и мы познакомились с кардиналом Мартини. Судя по его письмам, и как мыслитель, и как учёный, и как литератор он ни в чём Эко не уступает, а как человек мыслящий, укреплённый истинной верой, может быть, в чём-то и превосходит. Я полагаю это "что-то" в большей целенаправленности, сосредоточенности на главной сути кждой из поставленных проблем, отличающей письма богослова от писем несколько улекающегося метафоричностью писателя.
Цель диалога точно сформулирована У. Эко: "...найти точки соприкосновения между светскими людьми и католиками" (С. 28). Причём ищут авторы такие точки соприкосновения в самых трудных, самых больных вопросах бытия. Уже простое перечисление поднятых полемистами вопросов говорит о действительной значимости этой переписки именно в наши дни, когда - что бы ни говорили иные - христианская религия всё более утрачивает влияние на постхристианскую культуру.
Вот эти вопросы: ждёт ли нас скорый конец света и можем ли мы противопоставить что-либо грядущему апокалипсису; всякая ли жизнь - от Бога, в праве ли человек прекращать зарождающуюся жизнь и с какого, собственно, момента можно считать, что она, жизнь, уже началась; вправе ли миряне обсуждать деяния служителей церкви и есть ли в ней в наши дни место женщине; возможна ли подлинная нравственность для атеиста.
Тон полемики, заданный Умберто Эко, показался мне чрезвычайно пиететным, я бы сказал пропедевтически пиететным, а само обсуждение заданных тем выполнено таким образом, что текст лишь намечает тему с противоположных точек зрения, зато в чрезвычайно широкой амплитуде проблематики, то есть авторы как бы не столько самовыражаются, как это обычно бывает, особенно в России, сколько указывают читателю, ЧТО и, может быть, главное КАК следует обсуждать, само же обсуждение, подобно основной части айсберга, уводя в недосказанное, в подтекст, в размышления и обсуждения уже читательские.
Не будучи ни богословом, ни философом, не предпринимая здесь даже и попытки собственно рецензирования, а желая лишь представить вам замечательный и достойнейший во всех отношениях образец попытки примирения непримиримого, далее я ограничусь лишь двумя выдержками из полемики, чтобы, подобно автору предисловия к русскому изданию брошюры, Ирине Языковой, заинтересовать вас книжкой У. Эко и К.М. Мартини и, в соответствии со стилистикой самих итальянских полемистов, предоставить далее читателям возможность думать самим.
У. Эко: "Когда взвивается знамя Жизни, оно не может не трогать души - особенно неверующих, как бы "благочестивы" ни были они в атеизме, ибо для тех, кто не верит ни во что сверхъестественное, идея Жизни, чувство Жизни остаётся единственной ценностью, единственным возможным источником этической системы <...>
На недавней конференции африканский антрополог Харрис Мемель-Фоте заметил, что западный мир отличается КОСМОФАГИЧЕСКИМ отношением к миру (прекрасный термин: нам всегда хотелось пожрать вселенную!). Теперь же мы должны открыть для себя... путь ДОГОВОРА: человечество берёт у природы то, что нужно ему для жизни, но не делает того, что угрожает жизни самой природы <...>
Большинство из нас пришли бы в ужас от мысли самим зарезать поросёнка, однако преспокойно едят ветчину. Я никогда не раздавлю гусеницу в парке, но, когда дело доходит до комаров, я безжалостен <...> Если вдруг какая-нибудь специально обученная или генетически "подправленная" обезьяна начнёт печатать на компьютере разумные фразы, вступать в диалог, проявлять привязанность, память, решать математические задачи, демонстрировать понимание логических приниципов отождествления и восприятия Другого, - должны ли мы считать её человеком?
Когда начинается человеческая жизнь? Существуют ли... неверующие, считающие, что человек становится человеком лишь после того, как человеческое общество примет его в свою среду, научит языку и словесному мышлению (согласно св. Фоме Аквинскому, эти внешние признаки указывают на наличие рассудка - одной из определяющих сторон человеческой природы), и способные убить младенца потому, что он, на их взгляд, всего лишь "заготовка для человека"? Думаю, нет. Всякий понимает, что новорождённый, ещё привязанный пуповиной к материнскому чреву, - уже человек. Но как далеко можно идти дальше? <...>
Хочу лишь заметить, что в самой сердцевине христианского богословия лежит порог (тонкий, как бумага), за которым простая возможность, зачаток жизни - жизни, привязанной к материнскому телу, полной стремления к свету, как семя, погребённое глубоко в земле, стремится прорасти, - в какой-то миг вдруг начинает рассматриваться как РАЗУМНОЕ ЖИВОТНОЕ, СМЕРТНЫЙ. Неверующие сталкиваются с той же проблемой: как и когда из ВОЗМОЖНОСТИ ЧЕЛОВЕКА получается человек? <...> Быть может, мы обречены знать лишь одно: существует процесс, заканчивающийся чудом - появлением на свет ребёнка. Мы не можем определить, до какого момента мы вправе вмешиваться в этот процесс, а когда это право теряем, и не можем об этом спорить. Итак, поскольку вынести решение невозможно, мать сама должна решать, идти ли ей на риск, - решать перед Богом или перед судом собственной совести и человечности".
Кардинал Мартини: "...вопрос о Жизни, несомненно, централен в наших спорах, особенно в споре о том, должна ли женщина иметь законное право прерывать беременность. Но здесь также лежит и первый источник путаницы. Одно дело - говорить о человеческой жизни и защищать человеческую жизнь с этической точки зрения, и совсем другое - спрашивать, каким именно образом может закон защитить эти ценности в нынешней общественно-политической ситуации. Дальнейшая путаница происходит от того, что Вы называете "знаменем Жизни", которое "не может не трогать души". Полагаю, Вы согласитесь, что знамя символизирует некую значительную общую идею, однако не может дать ответа на сложные вопросы, из-за которых и разгораются ценностные конфликты <...>
Многие полагают - и даше пишут, - что для католика человеческая жизнь является высшей ценностью. Это по меньшей мере неточно и не согласуется с тем, что говорит нам Евангелие: "Не бойтесь убивающих тело, но душу не могущих убить" (Мф 10:28). Жизнь, обладающая высшей ценностью, в Евангелии - не физическая и не психическая... но Божественная жизнь... сообщённая человеку... Итак, говоря "Жизнь" с большой буквы, мы должны прежде всего и более всего иметь в виду ту Жизнь-Бытие, которая есть Сам Бог. Именно в таком смысле название "Жизнь" применял к Себе Христос: "Я есмь путь, и истина, и жизнь" (Ин 14:6) - жизнь, к причастию которой призван каждый из нас. Высшая ценность в нашем мире - человек, живущий жизнью во Господе.
Этим объясняется, почему христиане так ценят физическую жизнь - жизнь человека, призванного к соучастию в жизни Божественной. Для христиан уважение к человеческой жизни с самых первых её проявлений - не расплывчатая сентиментальность... но, скорее, осознание некоей особой ответственности, понимание, что достоинство вот этого человека определяется не моей доброй волей, не гуманными чувствами, а призывом Бога. Речь идет не обо "мне", не о "моём", даже не о том, что "во мне", а о том, что больше меня.
Но как соотносится с божественным благоволением конкретный вопрос: откуда начинается человеческая жизнь? <...> Но "как далеко можно идти дальше"? Где лежит "порог" жизни? <...> всем известно, что теперь мы лучше понимаем динамику развития человека, знаем о роли генов, можем определить - хотя бы в теории - момент зарождения нового существа. Оно появляется в миг зачатия. Под "новым" я разумею нечто отличное от тех двух элементов, что, слившись, сформировали его. Отсюда начинается процесс развития, завершающийся рождением ребёнка - "удивительным событием, чудом природы, от которого нельзя отказываться". Ребёнок существует с момента зачатия - и всё это время остаётся собой.
За этими научными и философскими рассуждениями лежит простой факт: кем и каким бы ни было это крохотное существо, ему открыта великая судьба, - Сам Господь призывает его по имени, - и, следовательно, с самого начала оно заслуживает величайшего уважения. Мне не хотелось бы сейчас повторять известные аргументы борцов с абортами: боюсь, они могут прозвучать безлично или высокомерно. Мы говорим об истинной ответственности по отношению к тому, кто явился на свет благодаря великой любви. Он призван, его любят, - значит, у него есть своё лицо, к нему стоит проявлять внимание и привязанность. Любое насилие над этой нуждой в привязанности и внимании может привести только к конфликту, болезненному душевному расколу, глубокому страданию... Такие раны залечиваются с величайшим трудом, - если вообще залечиваются. И больше всех пострадает сама женщина: ведь ей было доверено это хрупкое и драгоценнейшее в мире существо, и на душе у неё останутся глубочайшие шрамы <...>
"Когда начинается человеческая жизнь" - для нас загадка и, возможно, останется загадкой навсегда. Но главное здесь - не "когда", а "что". Явление величайшей ценности требует величайшего уважения. И, сколь бы малым и незначительным не представлялось нам начало новой жизни, мы не вправе легкомысленно его недооценивать <...>
Есть великолепная метафора, описывающая в светских терминах чувство, общее для католиков и людей безрелигиозных, - метафора "лица"... я процитирую... Итало Манчини, одну из его последних книг - TORNINO A VOLTI ["НАЗАД К ЛИЦАМ"]: "Жизнь в мире, любовь к миру, освящение мира - всем этим мы обязаны не какой-то безличной теории бытия, не историческим фактам, не природным явлениям, не существованию каких-то трансцендентных центров "инаковости", - нет, только лицам: лицам, в которые мы смотрим, которые чтим, которые любим всем сердцем"" (С. 28 - 37).
Существенно сократив при цитировании насыщенную метафорами и ссылками главу из брошюры, вырезав преимущественно сами эти метафоры и ссылки, надеюсь, я тем не менее хотя бы отчасти сумел сохранить и тональность диалога, и особенности авторского высказывания, и - главное - остроту поставленной Умберто Эко и кардиналом Мартини вечной и современной проблемы - приятия и отношения к жизни как таковой в сосуществовании верующих и неврующих. Дальнейшее: читать или не читать, думать или не думать, "быть или не быть" - в вашей воле, читатель.
Упомянутый выше Харви Кокс завершает своё предисловие следующим пассажем: "Однажды, сидя в саду, молодой Августин, - тот самый, что потом крестится в Милане, городе Мартини, а ещё много лет спустя станет святым, - услышал голос, говорящий: "Возьми и читай". Читателя этой удивительной книги я оставляю с таким же напутствием" (С. 17).
И мне остаётся только присоединиться к сказанному американским богословом: читайте, думайте, будьте.
Рецензент:Распопин В.Н.