Истинный д' Артаньян.

Истинный д' Артаньян.
Жан-Кристиан Птифис
/ Москва / Мол. гвардия/ 2004/ 208
Д' Артаньян!.. Кто из нас не знает этого имени, кто не прятался в детстве под одеялом с растрёпанным томом Дюма и фонариком, не просто скрываясь от грозных родителей, требующих прекратить безобразия и учить чёртову арифметику, или на худой конец ложиться спать (будто сами они в своё время не проделывали тех же фокусов и всё время учили, учили, учили арифметику, или на худой конец спали!), но как бы отгораживаясь от привычного, обыденного, скучного (чёртова арифметика!) и уносясь в страну чудес, благородства, подвигов?..
Д' Артаньян!.. Герой мальчишек и девчонок (а такие герои, согласитесь, встречаются в литературе не часто), выехавший на смешной жёлтой кобыле из родного Беарна 18-летним юношей, за две-три недели (примерно столько времени требуется 12-летнему запойному читателю для того, чтобы проглотить трилогию французского романтика) проживший долгую, полнокровную, исполненную отваги и подвигов, блистательную жизнь солдата, любовника, преданного друга и погибший, как и должно герою, на поле боя примерно 60-летним воином и политиком, исполнив всё что должно и не перейдя в старческое одряхление...
Д' Артаньян, возвращающийся и возвращающийся к нам в кинообразах, заставляющих вновь и вновь снимать с полки вовсе уж потерявшие благопристойный вид замусоленные тома, чтобы из пришедших с годами многих знаний и многих печалей хоть на час-другой вырваться в "прекрасный и яростный мир" романтики - в мир собственного, навсегда ушедшего детства.
Д' Артаньян!.. А каким он был, настоящий д' Артаньян, не тот, что жил и всегда живёт на страницах романов Дюма и в наших сердцах, а реальный человек, в чём-то, вероятно, очень похожий на героя мушкетёрской саги, но лишь в чём-то, ибо истинная жизнь - это, к несчастью, не романтические ночные бдения под одеялом с книжкой и фонариком, а та самая чёртова арифметика?
Итак, каким он был Шарль Ожье де Бац де Кастельмор, родившийся между 1611 и 1615 годами (точная дата неизвестна, но и известных достаточно, чтобы понять: во времена Луи XIII он был ещё подростком и, значит, никак не мог совершить того, что совершил герой "Трёх мушкетёров") в небогатой и неродовитой семье, не в Беарне и не в Тарбе, не носивший от рождения имени д' Артаньян, не выезжавший 18-летним мальчиком "на ловлю счастья и чинов" верхом на смешной жёлтой кобыле, зато имевший родных братьев, друзей и врагов (среди которых, правда, не было ни Атоса, Портоса и Арамиса, ни Рошфора и уж тем более Миледи), зато впоследствии имевший нелюбимую жену, оставивший двоих малолетних детей, о которых, похоже, заботился мало, в отличие от многочисленных племянников, о которых, наоборот, проявлял деятельную заботу, действительно арестовавший Фуке, пользовавшийся расположением Людовика XIV и особым вниманием завистливого Кольбера, не сколотивший состояния, но успевший - перед геройской гибелью под Маастрихтом - покомандовать королевскими мушкетёрами, погубернаторствовать (не слишком удачно) в Лилле и поносить маршальский жезл?..
Каким он был, Шарль де Кастельмор, выходец из третьего сословия, кровью и потом, умом и порядочностью заслуживший дворянское имя д' Артаньян и не просто благосклонность - уважение самого абсолютного из всех абсолютных монархов? Это всегда интересовало историков, литературоведов, преданных читателей Дюма. Таким ли, каким изобразил его первый "биограф" мушкетёра Куртиль де Сандра, автор, для которого, похоже, исторический факт значил ещё меньше, чем для Дюма? Таким ли, каким, опираясь по большей части на того же Сандра и Дюма, описывали его многочисленные исследователи разных лет? Или таким, каким рисует его в своём сравнительно недавнем (1981 г.) и только что переведённом на русский язык известной исследовательницей творчества Александра Дюма Э. Драйтовой очерке современный историк Ж.-К. Птифис?
Итак, каким же он был, настоящий Шарль д' Артаньян?.. Сдаётся, настоящий, САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ д' Артаньян, д' Артаньян единственно подлинный был всё-таки у Дюма. Сколь бы вдумчиво, правдиво, дотошно ни исследовал историк архивные залежи, сколь бы ни пытался сквозь толщу лет и бумаг разглядеть облик давно умершего, пусть и замечательного человека, ни сам он, историк, ни мы, его читатели, не в силах отделить Шарля де Кастельмора от Шарля д' Артаньяна, а ежели и в силах, то представляем себе не человека - тень, совсем зыбкую там, где персонаж только Кастельмор, сгущающуюся там, где этот неизвестный Кастельмор совпадает с нашим д' Артаньяном. Историк в том не виноват, историк ясно понимает и честно сознаётся в том, что он - не художник, историк столь же честно признаётся в том, что вдохновляется гением Дюма и делает всё что может, по крупицам собирая малограмотную переписку Кастельмора и упоминания (почти всегда, кстати, уважительные) о нём современников, пытаясь своего героя любить, но любя-то всё-таки героя Дюма. И, конечно, понимая это, историк не лукавит с читателем, по мере возможности он везде сопоставляет действия Кастельмора с деяниями д' Артаньяна, куда более стараясь правдиво нарисовать историческое полотно, нежели собственно портрет героя далёкой эпохи.
Здесь и достоинства книги Птифиса, вышедшей у нас в серии "Жизнь замечательных людей", и её недостатки. Достоинства - в научной суховатости дотошного изложения, изобилующего историко-культурными деталями и набрасывающего графический эскиз служивого порядочного человека, человека, может быть, и любопытного, но вряд ли замечательного (не в обиду историку: замечательный человек в его в целом небезынтересном очерке о капитан-лейтенанте королевских мушкетёров Шарле де Кастельморе ну никак не вырисовывается), в общей внешней культуре издания, снабжённого обстоятельным предисловием переводчика и послесловием А. Левандовского, альбомом иллюстраций, а также необходимыми краткими комментариями и библиографией.
Недостатки... Впрочем, ни к автору, ни к переводчику они отношения не имеют. Их следует отнести на счёт издателей и редакторов, во-первых, выпустивших книгу в серии, призванной, вообще-то, представлять литературные биографии людей иного уровня (что, между прочим, отметил и А.П. Левандовский, сказав, что книга Птифиса больше подошла бы для серии "Повседневная жизнь", поскольку рассказывает-то, в сущности, именно о повседневной жизни обыкновенного, а вовсе не замечательного человека); во-вторых, не слишком озаботившихся литературной редакцией перевода. Издания "ЖЗЛ", конечно, не относятся к беллетристике, но это всё же серия, рассчитанная на массового читателя, какового в наше время (и всегда!) следует, помимо прочего, учить грамотно и удобоваримо высказываться. А может ли выполнить эту функцию такой, например, пассаж: "Д' Артаньян всё время обращался с ним (Фуке. - В.Р.) очень уважительно, однако из боязни злословия избегал открытого проявления своей всё более возраставшей симпатии, ибо его мнение так же, как и общественное, эволюционировало в этом направлении" (С. 96)? На каком языке это написано: на русском? на языке исторической нехудожественной литературы? на канцелярите? Пример далеко не единствен, равно как и оборот "что до...", о котором "Литературка" и в прежние годы, и совсем недавно ещё твердила-твердила да, похоже, уже и трёкнулась.
Так что же - читать или не читать? Конечно, читать, обязательно читать, читать после Дюма, в дополнение к Дюма и - перед тем, как снова взяться за мушкетёрскую сагу великого романиста. Пусть Кастельмор останется Кастельмором, а д' Артаньян д' Артаньяном, пусть, по большому счёту, последнему не прибудет от первого. Но ведь и не убудет. А мы, читатели, ещё раз оценим гений Дюма и лучше представим эпоху, в которой жил, дружил, любил и совершал бессмертные литературные подвиги его и наш любимый герой, бессмертный д' Артаньян, из поколение в поколение не устающий давать нам самые главные в жизни уроки, уроки мужества и благородства. И куда до них чёртовой арифметике!
Рецензент:Распопин В.Н.