 |
 |
|
|
Странная судьба Лермонтова
Анри Труайя
/ СПб/ Гуманитарное агентство "Академический проект"/ 200/ 268
Член Французской академии, один из тех Бессмертных, что когда-то были сатирически (но, может быть, и не слишком справедливо) изображены Альфонсом Доде, писатель Анри Труайя и в советские годы был неплохо знаком русскоязычному читателю своими новеллами и романами. Однако произведения, принесшие ему истинную славу на Западе, произведения, по которым рядовой европейский читатель в большинстве своём знакомится с русской культурой, а именно цикл романизированных биографий российских монархов и писателей-классиков, открывается нам только теперь.
Пристальный интерес Труайя (род. в 1911 г.) к русской истории и культуре очень даже понятен, ведь его настоящее имя - Лев Тарасов. По сути, он - человек двух культур, волею судьбы сделавший для французской и - шире - европейской больше, чем для родной. Тем не менее нашему читателю, и в особенности читателю учащемуся и обучающему, "Русские биографии" Анри Труайя могут сослужить хорошую службу. Тексты его изящны, информативны и одновременно аналитичны. Собственно биографические и литературоведческие пассажи тщательно сбалансированы, свободно перетекают один в другой, отчего биографии и читаются, и запоминаются легко. Кроме того, каждый персонаж, избранный и описываемый Труайя (безусловно, многократно исследованный и ранее, и позднее, осмысленный другими историками, культурологами, литературоведами, писателями) обретает под его пером глубоко индивидуальное, "не общее" выражение лица. А ведь в портретной галерее автора русские деятели первого ряда: Иоанн IV и Пушкин, Александр I и Лев Толстой, и Гоголь, и Достоевский, и Тургенев, и Цветаева, и Горький, и Лермонтов...
Кажется, небольшая книжка "Странная судьба Лермонтова", переведённая с французского Ю. Соколовым и вышедшая в 2000 г. в петербургском издательстве "Академический проект", стала у нас первой из "Русских биографий" Труайя. К сегодняшнему дню издательством "ЭКСМО" выпущен уже добрый десяток томов, и мы с вами со временем с ними познакомимся. Ну а сейчас поговорим немного о Лермонтове.
Биографическая книжка А. Труайя о самом загадочном русском поэте вышла на языке оригинала более полувека назад. Разумеется, за это время литературоведением сделано немало, и кое в чём наши представления о Лермонтове изменились. Кроме того, основной приём прямого отождествления писателя с его героями, с помощью которого Труайя "объясняет" загадки личности Лермонтова самому себе и читателю, с точки зрения академической науки, представляется несколько наивным. Об этом, кстати, на первой же странице книжки говорит и безымянный автор коротенького вступления от издательства: "Книга Труайя не свободна от неточностей; далеко не всегда можно согласиться с прямым отождествлением Лермонтова с его героями, с приписыванием автору чувств и мыслей персонажей его произведений, с убеждённостью Труайя в детальнейшем биографизме творчества Лермонтова".
Тем не менее именно этот "ключик" позволяет автору легко открыть многие потайные дверцы лермонтовской лаборатории, во всяком случае, приемлемо и - главное - интересно для широкого юного читателя объяснить сложности характера поэта и странности его взаимоотношений с окружающими. А сложностей и странностей в личности Лермонтова немало, причём таких, что позволяют теперь, когда "всё позволено", иным недобросовестным любителям жареного изображать поэта и как действительного негодяя, и даже чуть ли не как гомосексуалиста.
Надо ли ломать копья, опровергая подобные измышления? Нет, достаточно прочесть книжку Анри Труайя, автора добросовестного, заинтересованного, но при этом смотрящего на российские реалии как бы со стороны. Тем более, что отечественные-то авторы и издатели до сих пор как-то не расстарались выпустить собственную полноценную и доступную для широкого читателя биографию одного из славнейших русских литераторов. Конечно, вы скажете: у нас есть Висковатов, есть Андроников, есть очерки и пьеса Нагибина, есть (коли порыться в больших библиотеках) давний чудесный роман Т. Толстой "Детство Лермонтова", есть, наконец, великолепная "Лермонтовская энциклопедия". Но кто теперь помнит о ставшем уж библиографической редкостью "Детстве..." и станет ли читать энциклопедию рядовой девятиклассник? Так что запоздавшее на полвека появление на русском языке биографического романа французского писателя Анри Труайя представляется весьма и весьма своевременным.
Книга построена, как и полагается всякой добросовестной биографии, от появления гения на свет до его трагической гибели. Более того, рождению Лермонтова предпослана коротенькая главка, рассказывающая о важнейших для последующего жития и творчества поэта взаимоотношениях его бабки с отцом. Завершается же биография, так сказать, послежитием - историей перезахоронения тела Лермонтова в семейной усыпальнице в Тарханах, кончиной бабушки и историей доживания на этом свете убийцы поэта, Николая Мартынова.
Основной текст развивается наподобие течения двух рек, то сливающихся в одну, то разбегающихся друг от друга: Лермонтов - человек и Лермонтов - писатель. Одно доказывает другое, писатель невозможен без человека, а человек... человек зачастую создаётся писателем. Что, например, толкнуло юношу, только что с трудом переведшегося из Московского университета в Петербургский, прекратить академическое образование и связать свою дальнейшую судьбу с профессией военного - житейское нетерпение поскорее добиться самостоятельности или не вовсе понятное человеческому уму тайное требование внутреннего творца, знающего кратковременность человеческого пребывания на этом свете, спешить на Кавказ, туда, где откроются ему главные темы, характеры, где отыщутся его неповторимые строки?
Отчего столь непросто (так, что кому-то и впрямь могут показаться неестественными) складываются отношения Лермонтова с женщинами, со всеми женщинами, даже и с той единственной, что любила его пуще самого Бога, - с бабушкой? Оттого ли, что их, женщин, чувства были прежде всего эгоистичны и смертельно ранили чуткую душу мальчика-сироты ещё в детстве? Или оттого, что романтический (байронический, богоборческий) гений Лермонтова не позволял юноше любить окружающих иначе, нежели "странною любовью" - ненавидя, ибо, в сущности, именно это - любить ненавидя - и есть основной мотив творчества поэта, а стало быть, и его жизни и личности.
Отчего, наконец, молодой офицер, обретший (насколько было возможно) желанную для всякого юноши самостоятельность, и молодой писатель, открывший собственную тему, постигший тайны ремесла и достигнувший всего лишь к 25 годам всероссийской славы, столь нетерпеливо искал смерти, буквально лез на рожон во взаимоотношениях с собственными же однокашниками (и не только с ними), отлично понимая "роковую" схожесть (и столь же роковую несхожесть) своей судьбы с пушкинской, не только понимая, но даже сознательно сопоставляя (и противопоставляя) себя с Пушкиным?
Раскрывая загадки Лермонтова посредством прямого сопоставления его с Печориным, Арбениным, Демоном, Мцыри, доступно анализируя "Героя нашего времени", стихотворения, драмы, поэмы, приводя выдержки из писем Лермонтова, Анри Труайя, не цитируя прямо блоковского высказывания "Пушкина убило отсутствие воздуха", находит собственную, близкую блоковской, формулу: "Лермонтов прозревал трагическое отсутствие сердец". Отнюдь не только "за сверкающими диадемами, усыпанными орденами фраками, перламутровыми веерами, нарумяненными улыбками, белыми плечами женщин и камзолами с позументом" большого света, отнюдь - скорее в самом человеческом естестве вообще. Потому и "растрачивал себя в страстях и борьбе с внутренними противоречиями", потому и казался одним и тем же людям то законченным негодяем, то "глубоким и могучим духом" (Белинский). При этом окружающие (да ведь и мы с вами, что греха таить) как-то забывали, а вот Труайя напоминает нам, что этот "глубокий и могучий дух", "один из первых представителей современных метафизических искателей" таился, вообще-то говоря, в совсем молодом человеке, в сущности, мальчишке, который, конечно, рано почувствовал и даже понял, что рождён для великой миссии, но ведь и взрослел, и бесился, как любой мальчишка, "бросаясь к разным зеркалам, не уставая любоваться собой, корчить гримасы, изображать самого себя под видом Арбенина, Мцыри, Печорина, Демона".
И в этом напоминании, ставшем одним из лейтмотивов книги, на мой взгляд, важнейшая заслуга французского писателя русского происхождения, который, быть может, понял и представил читателю Лермонтова пусть в чём-то и упрощённо, пусть в чём-то, с точки зрения академической науки, и неправильно, зато отчётливее, чем это сделали соотечественники самого молодого и самого загадочного из русских классиков. Потому, вероятно, и охарактеризовала основательнейшая "Лермонтовская энциклопедия" книжку Анри Труайя как "итог изучения судьбы и творчества Лермонтова во Франции".
Рецензент:Распопин В.Н.