Моя жизнь и мои фильмы.

Моя жизнь и мои фильмы.
Жан Ренуар
/ Москва/ Искусство/ 1981/ 236
Посетитель сайта, может быть, удивится этой рецензии на книгу, выпущенную издательством "Искусство" более 20 лет назад. Но я прочел ее с удовольствием и пользой, а потому "не могу молчать". Имя великолепного живописца Огюста Ренуара известно всем, даже далекой от высокого искусства молодежи. Имя его не менее талантливого сына, одного из создателей французского кино, увы, современному юношеству скорее всего не знакомо. Виноваты же в этом мы и наши отцы, сами-то еще успевшие посмотреть "Великую иллюзию" и "Будю, спасенного из воды", а вот потомкам своим эти шедевры показать запамятовавшие (чтобы не сказать хуже: не пожелавшие). А дело обстоит, похоже, именно так: классика европейского кино сознательно ли, по глупости ли, но от современного зрителя закрыта. Если ленты Феллини и Пазолини худо-бедно на отечественном TV изредка появляются, то об их учителях, Ренуаре и Карне, молодой зритель не знает практически ничего. За последние пять лет нам показали только один фильм Ж. Ренуара ("Золотая карета" - канал "Культура") и только один фильм М. Карне ("Вечерние посетители" - ОРТ). "Культуру", как известно, могут смотреть далеко не все желающие, а ОРТ демонстрировал фильм глубокой ночью.
О нелепости, если не преступности использования прайм-тайма для показа рекламы, новостей-ужастиков, демонстрации набившей оскомину примитивности наших политиков и голливудского "мыла" здесь распространяться не время и не место, зато, наверное, стоит сказать о политике книгоиздания, многих и многих нужных книг нас лишившей. Новых хороших книг о кино выходит вообще удручающе мало, старые же почему-то принципиально не переиздаются. Еще и по этой причине о некоторых их них я постараюсь со временем рассказать моим читателям.
Итак, мемуары Жана Ренуара - недлинный, немножко по-французски необстоятельный, но интересный, бодрый, улыбчивый рассказ о собственной жизни и работе. Если вы ждете от истинного галла подробностей личного характера, то напрасно: автор не пускается (подобно тому, как это сделал в своих воспоминаниях Андрей Кончаловский) в перечисление кинодив в его постели или эротические описания статей актрис, с которыми работал. Эротикой дышат полотна его отца, сына же занимают скорее вопросы философские. И первый из них - культурная память личности и общества в ХХ веке, а второй - человеческая дружба. Это - две "точки опоры" как для самого Ренуара на его творческом пути, отнюдь не усеянном розами, так и вообще для человека, которому выпало жить в эпоху мировых войн.
Жан Ренуар, по-видимому, обладал легким характером и был человеком, верным в дружбе и любви. Среди множества его друзей и Ч. Чаплин, и Ж. Габен, и А. де Сент-Экзюпери, и американский драматург К. Одетс. Каждому из них (и многим другим замечательным людям) он посвящает восторженные страницы, о каждом с волнением и любовью рассказывает что-нибудь интересное, забавное, теплое, доброе.
"Большая любовь никогда не бывает преднамеренной", - говорит Ренуар. "Натоящая дружба - тоже", - вполне можем сделать вывод мы сами.
С какой любовью, например, и каким очаровательным юмором рисует на страницах своих воспоминаний этот замечательный старик (Ренуар родился в 1894 г., умер в 1979, а мемуары выпустил в свет в 1974) портрет своей няни: "Было мне чуть больше двух лет. Мать решила купить белый шкаф в комнату Габриэль. Габриэль, будущая натурщица Ренуара, родилась в Эссуа, бургундской деревне на границе с Шампанью. Она доводилась моей матери двоюродной сестрой. Когда я появился на свет, она приехала жить к нам, чтобы "помочь" матери. Помощь эта сводилась в основном к тому, чтобы ухаживать за мной и водить меня гулять. Габриэль было шестнадцать лет.
Я не мог обойтись без "Бибон"; этим прозвищем я наградил Габриэль. Оно возникло из моих тщетных усилий правильно произнести "Габриэль". Мне ни разу не удалось пойти дальше первого слога. Произнеся "Га", я совсем запутывался, и у меня получалось "Габибон". Затем "Га" отпало и Габриэль превратилась в Бибон. Спустя семь лет мой младший брат, Клод, вынужден был довести до конца этот труд по упрощению имени и Габриэль стала Га <...> с ней я гулял в городском саду, играл в песочнице и, главное, она носила меня на руках, от чего мать категорически отказывалась, тогда как Габриэль чувствовала себя счастливой, лишь согнувшись под тяжестью моего детского тела..."
Стоит добавить, что эта любовь (или дружба) была непреходящей: Ренуар "выписал" Габриэль с мужем даже в Америку, когда во время Второй мировой войны жил и работал в Голливуде.
Непреднамеренной, но - навсегда оказалась и самая большая в его жизни любовь, любовь к кино. Началась она с юношеского восторга фильмами и личностью "великого Шарло", которого раненый участник Первой мировой, авиатор Жан Ренуар увидел в маленьком парижском кинозале в 1914 или 1915 году. А закончилась... Впрочем, мы уже говорили о том, что автор книги "Моя жизнь и мои фильмы" был удивительно постоянным в своих привязанностях.
Творческий путь мастера, как мы уже говорили тоже, не был усеян розами. Ренуар - европейский режиссер не просто кино, а того, что называется "искусством кино", то есть авторского кинематографа. Правда, он умел достучаться и до широкого зрителя, а не только до высколобых критиков. Что же касется продюсеров...
"История кино, и в частности французского <...>, - говорит Ренуар в авторском предисловии к книге, - развивалась под знаком борьбы художника с кинопромышленностью. Я горжусь, что участвовал в этой победоносной борьбе. Теперь все признают, что фильм, подобно роману или картине, - произведение одного автора". Собственно говоря, то, чего стоила эта борьба Жану Ренуару, человеку, стоявшему почти у самого основания кинематографии, - и есть основное содержание его книги.
Почти каждый свой фильм режиссер делал "через не могу" или, точнее, через "не хочу" продюсеров, шел к цели с необыкновенным для художника терпением и спокойствием человека, как бы подсознательно ощущающего, что жизнь его будет долгой, что ему суждено всё успеть. Ренуар умел идти на компромисс, умел воспринимать поражения без отчаяния, а творческую зависимость от финансов не самого умного продюсера - с юмором. Ренуар умел радоваться победам, не поддаваясь бесу гордыни и ни на миг не очаровываясь викторией. А объяснял он суть своего характера и метода работы лаконично и с юмором: все дело в том, что "я родился трусом".
Этот "трус" снял более четырех десятков хороших и несколько бессмертных фильмов. В немом кино это "Дочь воды", "Нана" и "Маленькая продавщица спичек"; в звуковом - "Сука", "Будю, спасенный из воды", "Загородная прогулка", "Великая иллюзия", "Правила игры", "Река", "Золотая карета" и "Французский канкан". Он открыл нескольких великих актеров, в том числе Мишеля Симона и Жана Габена, а иных "переоткрыл" в несвойственных для них ранее амплуа, как, например, когда "подарил" великой трагической актрисе Анне Маньяни комическую роль в "Золотой карете".
Он полагал (и не без оснований), что европейское человечество ХХ века развивается так же, как развивалось оно в средневековье: не по вертикали, то есть не по национальному признаку, а по горизонтали, то есть по принадлежности "цеху" - профессии и любви, находя подтверждения своей излюбленной идее даже в эпоху внуков, по поводу круто меняющихся нравов которых этот чудесный старик "серебряного" века, конечно, немножко ворчал, но тоже с неизменным добродушием. Не могу отказать себе в удовольствии привести еще одну замечательную цитату.
"С наступлением эры новых средств коммуникации мы возвращаемся к разделению общества по горизонтали, как в средние века, когда Запад объединяли латынь и христианская религия. Теперь нашей религией оказывается банк, а нашей латынью становится реклама. В девиз превращается прибыль, которая позволяет увеличивать производство. Если мировой рынок насыщается, вспыхивает война, чтобы завоевать новых потребителей. Цель войн теперь не завоевание, а строительство <...>
Я очень хорошо представляю себе сверхсекретный разговор глав крупных держав. Первый: "Помогите мне, дорогой коллега, у нас тревожным образом снижается производство вооружения". Второй: "У нас тоже <...>" Первый: "Нет ли средства развязать небольшую войну? Она спасла бы военную промышленность". Разговор этот выглядит шуткой, но происходит он примерно в таком роде <...>
Когда французский фермер ужинает за одним столом с французским финансистом, этим двум французам нечего сказать друг другу. То, что интересует одного, другому совершенно безразлично. Но если представить себе встречу нашего французского фермера с фермером китайским, то у них найдется что порассказать друг другу. Тема объединения людей по профессиям или общим интересам преследовала меня всю жизнь и продолжает преследовать. Такова тема "Великой иллюзии". Тема единства так или иначе представлена в каждом из моих произведений".
И еще - очень современные размышления в контексте безуспешной пока борьбы оставшихся романтиков с глобализацией: "Нация, как она была мила! Границы позволяли сохранять обычаи и языки. Мир не представлял собой того скучного однообразия, к которому мы идем размашистыми шагами..."
Написано все это было, повторяю, в начале 70-х, когда отлученный от кино старый мастер размышлял о великом прошлом и неизвестном будущем, заканчивая свой последний шедевр так: "Никогда не надо расставаться с любимым человеком... В момент прощания с миром моего детства я думаю о Габриэль... Она научила меня видеть подлинные лица за всевозможными масками, различать трусость под хвастливой болтовней. Она привила мне отвращение к истертым фразам.
Прощаясь с миром моего детства, я говорю всего три слова: "Жди меня, Габриэль"".
Я читал книгу Ренуара с тем же, примерно, любовным восторгом и трепетом, с каким в молодости - "Кола Брюньона". Читал и думал: "Не может быть, чтобы Ромен Роллан не знал этого человека, не любовался им, не переносил его черты на страницы своей поэмы!" В реальности этого, к сожалению, не было, но ведь вполне могло бы быть.
Отыщите, друзья мои, книгу Жана Ренуара, прочтите ее - и в вашу духовную жизнь навсегда войдет - даже без фильмов! - талантливый человек, превыше всего прочего ценивший верность в дружбе и любви, то есть как раз то, чего людям всех времен и народов обычно недостает... А еще бы и нашим ведеодеятелям усовеститься - и показать согражданам упрятанные в хранилища шедевры маэстро!.. Или слабО им?
Рецензент:Распопин В.Н.