 |
 |
|
|
О Пушкине
В.П. Авенариус
/ М./ Школа-Пресс/ 1998/ 640
Том популярнейшего век назад беллетриста Василия Авенариуса, выпущенный издательством "Школа-Пресс" в 1998 г. тиражом 8000 экз. в добротной серии "Круг чтения: школьная программа", составили две его повести о лицейской поре жизни Пушкина, рассказ о посещении опального поэта в Михайловском его "первым... бесценным другом" И.И. Пущиным, очерк о литературных взаимоотношения Пушкина и Гоголя, а также лицейские стихотворения юного гения и несколько поэтических посланий лицеистов первого выпуска, в основном обращенных к Пушкину или посвященных его памяти. Книга снабжена достаточно подробными примечаниями и вступительной статьей панегирического характера об Авенариусе, написанными ее составителем, Т.Ф. Прокоповым.
Василий Петрович Авенариус, по-видимому, действительно, во всяком случае, в русской литературе, был первооткрывателем столь популярного ныне жанра художественной, или, лучше сказать, романизированной биографии. Помимо дилогии о Пушкине, его трудолюбивому перу принадлежат книги о юности Гоголя и Пирогова, повествования о жизни Дениса Давыдова и Христофора Колумба, о Петре I и Меншикове, ряд исторических романов и др. За долгую 84-летнюю жизнь Авенариус написал множество книг для детей и юношества, с удовольствием читавшихся и взрослыми, книг, неизменно получавших высочайшее и цензурное одобрение для школьного и семейного чтения. Цензуру, понятное дело, устраивала не одна только стилистика, но еще в большей степени верноподданнический характер произведений Авенариуса. Сегодня они не утратили ни своей прелести, ни - в какой-то мере - своего значения, однако порой выглядят откровенно благостными.
В случае с пушкинской дилогией это особенно заметно и, кажется, даже подчеркнуто, быть может, и ненамеренно, составителем, приложившим, как уже было сказано, к текстам Авенариуса лицейские стихи Пушкина. Незрелые, подражательные, выдающие зачастую желаемое за действительное, но чуть не каждой строкой выказывающие и Божий дар, и самостийность рвущейся к свободе личности, стихи эти безусловно опровергают и тот образ юного гения-шалуна, который создает автор повестей, и саму атмосферу безоблачной синевы детства первого поэта в кругу восторженных друзей и любящих учителей под присмотром мудрого благородного государя.
Впрочем, "Пушкин - наше всё" - и, стало быть, всякая концепция имеет право на существование. Тем более что за годы советской власти прямо противоположное представление о поэте и его воспитании безжалостно заглушало все прочие мнения. Пушкин у нас был и пламенный революционер, и святой подвижник, и... кем он только не был.
Пушкин Василия Авенариуса - добрый малый, как бы разрывающийся между друзьями и музой, отчего и попадающий время от времени в досадные недоразумения. Дельвиг Василия Авенариуса - ленивый толстый медвежонок с крайне замедленным обменом веществ, отчего не приспособленный должным образом ни к учению, ни к творческому подвижничеству. Кюхельбекер Василия Авенариуса - до нелепости заторможенный и столь же добродушный "немец-перец-колбаса", alter ego российского графомана, графа Хвостова. Пуще же всего удался Василию Авенариусу, кажется, Горчаков, полеживающий на пару с Александром Сергеичем на траве да поглядывающий в облака - видать, представляющий уже собственную славную судьбу последнего из лицеистов, канцлера, дипломата и спасителя отечества.
В остальном все, что мы знаем о юности поэта, у Василия Авенариуса на месте: гоголь-моголи, карцеры, в коих свежепобеленные стены расписаны первыми строфами "Воспоминаний в Царском Селе", воровство яблок, поклонение Жуковского, предсмертный радостный вопль Державина, даже и поцелованная по ошибке старая фрейлина. Все есть, нет буйства молодого, нет жестокого непокорства, необузданности, нет, конечно, и особенного, пушкинского противостояния всему и всем - личного, творческого, осознанного. И неосознанного тоже нет. И не могло быть. Иначе не было бы и ремарки на титулах всех книг Авенариуса, "Одобрено Учебным Комитетом министерства народного просвещения и рекомендовано Учебным комитетом ведомства императрицы Марии для всех библиотек учебных заведений, а равно для наград".
Читая Авенариуса, понимаешь, чем конкретно был вызван соцзаказ на концептуально иные книги о Пушкине. Не только, конечно же, верноподданнической тональностью сочинений Василия Петровича, но и самим образом "нашего всего", напрочь лишенного характера, не говоря уж о бунтарстве. По заказу ли писал своих Пушкина и Кюхлю Юрий Тынянов, по велению ли сердца, - не возьмусь утверждать, но в том, что они - после книг Авенариуса и в альтернативу им - были и остаются молодым читателям необходимы - не сомневаюсь. Как никаких сомнений нет у меня и в том, что советская детско-юношеская литература - при всех минусах необходимой для публикации заидеологизированности ее - лучше той, что поставлялась дореволюционными авторами.
И все же пушкинская дилогия Василия Авенариуса устарела не совершенно. Повести легко читаются, дают общий набор необходимых ребенку сведений, в них цитируются самые лучшие стихи юного Пушкина, тщательно вырисовываются парадные портреты его соучеников и педагогов, родственников и старших собратьев по перу, представляются, пусть несколько однобоко, но живо и в целом верно их характеры. Есть и еще одно достоинство у книжек Авенариуса о Пушкине: их юные герои даны в развитии, в возрастании, в психологических, языковых возрастных переменах. И не стоит забывать: повести Авенариуса были самыми первыми в обширном море художественных биографий великого поэта. Поэтому их переиздание в популярной серии для внеклассного чтения представляется вполне оправданным и своевременным. Единственным, пожалуй, недостатком издания является, на мой взгляд, слишком благостная же - подстать авенариусовским повестям - и короткая вступительная статья, в которой следовало бы отметить не только достоинства, но и оговоренные выше, прежде всего концептуальные недостатки первой книги о начальной поре творческой жизни Пушкина.
Рецензент:Распопин В.Н.