 |
 |
|
|
Высоцкий.
Новиков В.И.
/ М./ Мол. гвардия/ 2003/ 416
Давно обещанная издательством, ожидаемая читателями, мгновенно разошедшаяся, несмотря на "кусающуюся" цену (издания "Молодой гвардии" вообще недешевы), книга известного литературоведа Владимира Новикова о Высоцком, меня, в общем, не разочаровала. Будучи читателем придирчивым в принципе, к герою книги относящимся, так сказать, со "странною любовью", достаточно хорошо понимая все сложности воссоздания биографии народного кумира, умершего немногим более двадцати лет назад, в молодом возрасте, а значит - оставившего множество друзей, родственников, наследников, поныне живых, ожидающих и требующих от автора жизнеописания каждый своей правды, я вполне представляю, чего стоила Владимиру Новикову эта его работа. Жизнь Высоцкого - вдохновенный акт самосожжения гениального художника. Пламя этого костра безусловно опаляло и всех его близких. Ожоги с годами не перестали их мучить (живы родители, дети, жены, любовницы, многие друзья и недруги, каждый из которых, надо полагать, имеет собственное представление о поэте, а значит собственные же претензии к нему и к первому сочинителю его биографии), слава Высоцкого со временем лишь возросла (при этом ничуть не сделавшись менее истеричной, чем при жизни и сразу после смерти, - но тут уж, скорее, наша вина), творчество его плохо ли хорошо, но издано, кажется, полностью, а пуще - разошлось, подобно грибоедовскому "Горю от ума", на цитаты, вошло в разговорный язык, что само по себе и есть - высшая степень признания литератора читателем.
Все сказанное слишком очевидно и слишком очевидно отразилось в рассматриваемой книге. Литературовед и официальный биограф, автор первого серьезного жизнеописания Высоцкого, предназначенного к изданию в старейшей и наиболее основательной серии биографий, - не мемуарист, он не имеет права приводить в своей книге многочисленных анекдотов, слухов, легенд, в изобилии окружавших его героя при жизни, а еще более того после смерти, не может позволить себе впасть ни в печаль, ни в радость, ни в "последнюю" и каждый раз "единственную", непогрешимую правду более ранних источников, таких, как, например, увлекательная, но по существу бульварная книжка Марины Влади "Прерванный полет". В своей работе он обязан оставаться объективным.
В случае с Высоцким это почти невозможно, ибо сам Высоцкий и в песнях, и в стихах, и в киноролях (о театральных его работах судить не могу - не видел) субъективен, личностен сверх всякой меры, сколько бы ни скрывался за масками выдуманных персонажей. В основе творчества Высоцкого, я думаю, лежит не столько маскарад и гипербола, сколько парадокс. Парадоксальна, причем парадоксальна по-советски, то есть перевернута с ног на голову (недаром, наверное, артист так любил и часто демонстрировал это театрально-гимнастическое упражнение) и его жизнь. Причина здесь вот в чем. Народных, то есть, грубо говоря, доступных пьяным мужицким компаниям поэтов не бывает. Не может быть. Потому что истинная поэзия, хотим мы того или нет, - дело высокое, труд культурный, преображающий прежде всего самого поэта, откуда бы он ни был родом. Значит, может быть лишь стилизация, игра в такого "своего парня".
Высоцкий играл в эту игру с блеском, недоступным, кажется, даже Есенину. Но только играл, причем с каждым годом играть ему было все сложнее, и это совершенно очевидно, достаточно сравнить "Они стояли молча в ряд" и "В синем небе, колокольнями расколотом", или те же "психи тихие" и "Дорогая передача". Это не просто тексты разного уровня, это, скорее, игра по разным правилам.
В том, что Высоцкому к сорока годам смертельно надоел его "Шерлок Холмс" - "свой парень", я лично ничуть не сомневаюсь, и он, продолжая тянуть эту лямку, "изо всех сухожилий" рвался на творческую волю, от "Гамлета", в общем, доступного и самой простой компании, к "Божественной комедии", априори не доступной никому. Справился бы? Вопрос, на который объективного ответа нет.
Разобраться и разложить на составные парадоксы Высоцкого - человека и поэта - задача неимоверно сложная. Почти так же сложно рассказать о его жизни, не впадая в истерику и не копаясь в грязном белье. Еще сложнее совместить все его ипостаси в одном труде, призванном одновременно представить (разобрать и оправдать) поэтическое творчество, судьбу артиста и жизнь человека, во всех смыслах - внутреннем и внешнем - исключительного, исключившего самого себя из правил. Здесь нужно не только разобраться в своем герое для себя, но и найти единственно возможный тон изложения.
Вл. Новиков абсолютно точно выбрал тон единственно возможный в этой ситуации. Он написал книгу от... первого лица. Точнее почти от первого лица. Точно так же, как поступал в песнях его герой, становясь и персонажем и ряженым, но в то же время оставаясь самим собой. Книга построена как воспоминания героя о жизни накануне неизбежного ухода. Воспоминания же - не тайный дневник, они никогда не бывают во всем последовательными, полными и искренними. Тем более воспоминания человека публичного. Этот прием позволяет автору говорить правду, не доходя до правды последней, которая в данном случае совершенно не нужна, да и невозможна, позволяет ему облечь человеческое в поэтическое, оставаясь биографом и исследователем творчества Высоцкого, поэтизировать его реальный облик. Тем самым облагораживая своего героя и его окружение, щадя по мере возможности и друзей, и недругов, не называя по именам и делам многих, иным воздавая по заслугам лишь между строк и - огораживая самого себя от возможных обвинений в небеспристрастности.
Предлагая читателю своего рода поток сознания героя, автор лишь изредка приподнимает маску - в финале, когда предсмертный и загробный голос поэта был бы неуместен, но чаще всего в тех случаях, когда заводит речь о поэтическом анализе творчества Высоцкого, но и тут как правило говорит не только, даже не столько от себя, сколько от третьего лица - некоего критика-заступника, защищающего поэзию своего героя от нападок со стороны иных "высоколобых", упрекающих поэта в неистинности, то бишь в "некнижности" его творчества, либо - разъясняющего "низколобым" многослойность высоцкого междустрочья.
Понимая литературоведческую необходимость такой защиты и таких разъяснений, я все же не могу не ощущать некоторой их чужеродности в биографической по преимуществу книге; понимая и принимая игру в целом и необходимость избранной тональности, я не могу - по крайней мере для себя - и не констатировать излишней упрощенности (вот как раз той, что в данном случае, по-моему, хуже воровства) поэтического анализа, обращенного откровенно к той категории поклонников поэта, что наконец-то преодолели границы, положенные "ларьком" и "нашей бакалеей" ("А потом кончил пить, потому что устал").
Надо полагать, Вл. Новиков сам это чувствует. В конце книги он предлагает некую таблицу, вроде менделеевской, составленную (не якобы ли?) поклонником творчества Высоцкого, кандидатом физико-математических наук Сергеем Борисовым, таблицу, призванную наглядно систематизировать и одновременно анализировать все песенное творчество поэта. Ниже я, сокращая текст, попытаюсь процитировать описание таблицы, как бы выросшей из карточки "Спортлото", дабы читатель получил хотя бы некоторое представление о языке книги.
"Назвать мир Высоцкого энциклопедией, - пишет Вл. Новиков, - слишком очевидно и элементарно. Это все равно, что о красивой женщине сказать: "все при ней". Ты разгадай тайну красоты и гармонии. Объемная и живая картина будет, если мы заветное "сорок девять" (видов спорта и позиций в карточке "Спортлото". - В.Р.) представим как семь на семь <...> в этой таблице по вертикали представлены тематические циклы песен Высоцкого. Начинаем, естественно, с так называемых блатных <...> назовем этот тематический слой "Преступление и наказание". Потом пошла военная тема - это ведь не только о Великой Отечественной, так что уместно будет дать опять-таки обобщенное название - "Война и мир". Спортивная тема органичным образом смыкается с горной и морской - испытание человека в экстремальных условиях, так что все это будет одной строкой. Звери, птицы, насекомые у Высоцкого - это всегда мы с вами, один знакомый филолог посоветовал назвать по-научному - "Аллегорическая фауна". Затем идут сказки... Потом - быт (не только советский, но и общечеловеческий). Ну и наконец "Бытие" - это философская поэзия, раздумья о жизни и ее смысле, о смерти, о судьбе, о любви и ненависти. Эти высокие материи присутствуют и в предыдущих циклах, но здесь они не в подтексте, а выведены наружу. Такова одна координата мира Высоцкого.
А в каждой теме идет движение мысли в едином направлении - оно в таблице развернуто слева направо.
1. Личность у Высоцкого начинается с поступка - когда человек делает первый шаг, расходящийся с общими представлениями и нормами. Вор не идет воровать, солдат не стреляет... (название столбца - "Первый шаг". - В.Р.).
2. Теперь он остаивает свое "Я", суверенность своей личности - второй столбец так и называется "Я". Тут мы находим и Иноходца, и непокорного Жирафа, и Гамлета, и ушедшего "из дела" артиста Высоцкого. Таковы же по сути и грустный гармонист в "Смотринах", и даже слесарь шестого разряда, углубившийся в одиночество. Не согласны? Но посмотрите, как он похож на героя песни "Сыт я по горло...". А Стругацкие, между прочим, в романе "Гадкие лебеди" вложили этот с виду простонародный монолог в уста поэта Виктора Банева, который у них символизирует, так сказать, творческую интеллигенцию.
3. Дальше - "Двое". Это равноправное единение двух личностей в дружбе или любви...
4. Соединились два "Я" в "Двое" - и пошла дальше цепная реакция. Возникает "Мы". Это высокое единство людей - не стадо, а совокупность индивидуальностей <...> вектор смыслового движения единый - от личного к общему.
5. И выводит этот вектор авторскую мысль на еще более высокий уровень - это уже не "Мы", а - "Мир". В "блатном" цикле Уголовный кодекс становится универсальной книгой человеческих судеб. В военной тематической группе такова песня "Мы вращаем Землю", где солдаты не просто родину защищают, а восстанавливают порядок во Вселенной, направляют вращение нашей планеты. "Прощание с горами" - это мечта о недосягаемом. "Заповедник" и "Песня о нотах" - о внутренней парадоксальности миропорядка. Есть здесь и сугубо отрицательный "антимир" ("Странная сказка"), и амбивалентный мир-антимир, рай-ад ("Райские яблоки"). В общем, энергия глобального обобщения пронизывает все темы.
6. Но обобщения Высоцкого не сводятся к однозначно-категоричным утверждениям. На каждый предмет он умеет посмотреть сразу с двух точек зрения, учесть все возможные "за" и "против". Философский диалог взаимоисключающих идей и взглядов представлен в столбце "Pro et contra"...
7. И вот после того, как все мысли свои автор подверг мучительному сомнению, каждый тезис испытал антитезисом, - только после этого приходит осознание абсолютной Истины, которой он страстно с нами делится в своих песнях-монологах, составивших заключительный, седьмой столбец нашей таблицы. Исследование каждой из тем доведено до конца, до убедительного, обеспеченного всей жизнью вывода..." (С. 376 - 379).
Таблица, действительно, хороша, однако описание ее, конечно же, вынужденно лапидарное и несколько не соответствующее тому литературоведческому "серьезу", который в ней упрятан. Впрочем, и это тоже - в раз избранной и почти всегда выдерживаемой маскарадной, ряженой тональности, лукаво прикрывающей совершенно очевидную для всякого внимательного слушателя и читателя Высоцкого вещь: при всей, зачастую нарочитой демократичности он вовсе не так прост, как кажется. Тому подтверждением, между прочим, и издание книги в серии "ЖЗЛ", отнюдь не служащей развлекательным чтивом для всех.
Быть может, стоило в таком случае издать труд в двух томах (предложив нам тем самым своего рода издательский парадокс, вполне отвечающий по духу творческим законам самого Высоцкого), посвятив второй из них глубокому и совершенно не оглядывающемуся на возможную недостаточную читательскую подготовку покупателя литературоведческому анализу.
Однако как бы то ни было, при всех неизбежных издержках, первое издание первой достаточно полной, художественной и объективной биографии Владимира Высоцкого, личности ярчайшей и многоплановой, требующей серьезного изучения, состоялось. Будем надеяться, что, во-первых, это издание не останется единственным, во-вторых, что ни Владимир Иванович Новиков, ни "молодогвардейцы" на достигнутом не остановятся, а значит через несколько лет переиздадут труд в переработанном, расширенном варианте - и сама книга, и ее герой, и читатели этого заслуживают.
Рецензент:Распопин В.Н.