Сапфо, или Песни розового берега: Роман

Ольга Клюкина
/ М./ Терра/ 2001/ 328

Древнегреческая поэтесса Сапфо - в каком-то смысле первая в европейской истории феминистка, создательница и наставница полузакрытой женской школы для благородных и одаренных девиц, практиковавшая в своем учебном заведении - может быть, и в пику весьма распространенной в аристократических кругах Древней Греции педерастии - лесбийскую любовь, по легенде же - удачливая соперница крупного лесбосского поэта Алкея, покончившая самоубийством из-за страстной любви к безвременно погибшему прекрасному юноше Фаону. Прежде же всего Сапфо - родоначальница не только женской, но, пожалуй, и вообще психологической лирики в мировой культуре. Чистейший и вдохновеннейший образец лирического поэта. Увы, до наших дней из традиционно приписываемых ей, и современниками и потомками величаемой не иначе как "десятой музой", восьми полновесных поэтических книг, дошло лишь несколько десятков фрагментов, большая часть из которых - немногострочные, а то и вообще однострочные цитаты, приводимые в трудах позднейших историков и литераторов.

Почти все, что дошло до нас о жизни Сапфо - легенды. Сама она - почти миф. В том, что сохранилось от ее творчества - больше угадывается, нежели собственно вычитывается. Тем не менее написано о Сапфо (и - особенно в XVIII и начале ХХ века - за нее) уже в новое время предостаточно. К сожалению, по большей опять-таки части все написанное эксплуатирует ее нетрадиционную сексуальность.

Автор рецензируемого романа, изданного "Террой" в популярной "женской" серии "Избранницы судьбы", тоже, разумеется, не оставляет в стороне всегда любопытную широкому читателю тему, однако и не слишком ее педалирует, при этом, на мой взгляд, несколько излишне акцентирует внимание на феминистической составляющей школы, или кружка Сапфо.

В целом роман построен как сценическая сказка, или отчасти водевиль, активно эксплуатирующий мифологию, наиболее доступные современному массовому сознанию фрагменты стихотворений Сапфо и ее современников и популярные представления о "вечной" женской психологии, которая, если судить по тексту, решительно ни в чем не изменилась от первой половины VI века до н.э. до третьего тысячелетия от Р.Х.

В полном соответствии с таковыми представлениями и легендами и выстраивается повествование достаточно добротное, но, по большому счету, ничем, кроме неприключенческой фабулы, не отличающееся от многочисленных новых и новейших, литратурно более-менее убедительных историй на античные темы, написанных, например, в жанре "фэнтези".

Как бы оправдываясь, романистка в завершающем книгу послесловии сама сообщает буквально следующее: "В романе нашло место переплетение чисто сказочных сюжетных линий (отец, много лет спустя находящий своего ребенка, разрыв - непременно накануне свадьбы, возвращение богатства, с которым было не жаль расстаться, и утрата той части, которую скупец изо всех сил пытается сохранить и т.д.)..." (С. 325). Здесь же оговаривает автор и принадлежность центрального сюжетного хода романа идее Я.Э. Голосовкера.

Со своей стороны я бы добавил, что общая тональность книги напоминает (и должна, конечно, напоминать) тональность собственно античных повестей, но больше все же - современные неприключенческие романы на античную тематику, а с художественной точки зрения содержит по крайней мере один по-настоящему убедительный типаж, не эксплуатирующий мифологию и мифологическую историю, а созданный писательским воображением О. Клюкиной. Персонаж этот - слепленный из физиономий нескольких реальных или почти реальных исторических фигур, вздорный старик-любомудр, случайный гость в летнем имении Сапфо, резонер, скупец и честолюбец, постепенно становящийся, однако, своего рода философским арбитром всего здесь происходящего, но одновременно и остающийся большим ребенком, на наших глазах совершающим множество житейских (но главное, конечно, мужских!) глупостей, а кроме того играющий в финале роль типичного для античных художественных текстов вестника.

Удался перу О. Клюкиной (если не брать во внимание то, что этот персонаж в женском и феминистком романе откровенно отрицательный) и образ Алкея, франтоватого и напыщенного себялюбца, по-своему талантливого (но куда ему до Сапфо!) стихотворца, неудачливого жениха главной героини и ее же вечного - главным образом в собственных глазах - соперника.

Почти все прочие персонажи, к сожалению, статичны, чтоб не сказать ходульны. О Сапфо и разговора нет - когда это русскому писателю удавался главный положительный герой?.. Женщины, населяющие ее кружок, за исключением двух служанок, данных, может быть, слишком с оглядкой на Арину Родионовну, однако изображенных с достаточной для третьестепенных персонажей живостью, чересчур для романа однолинейны, то есть не более чем функциональны. Оставшиеся мужчины - прекрасный юноша Фаон, предмет неожиданной поздней страсти поэтессы, вдохновивший, как считается, ее на лучшее из нам известных стихотворений - "Богу равным кажется мне...", и его неожиданно появляющийся (как бог из машины) морской волк отец - это чисто оперные персонажи, подобные Керубино и Дону Базилио, колоритные лишь внешне.

К числу художественных удач О. Клюкиной, помимо образов философа Эпифокла, Алкея и старой мамки Диодоры, я бы отнес еще некоторые тщательно подобранные бытовые подробности жизни ранней античности, с чистотой и яркостью акварели нарисованные пером писательницы пейзажи, а также изображение процесса работы и конкретных (почти всегда, конечно, выдуманных романисткой, кроме известной вазы с изображением Алкея и Сапфо) созданий вазописицы Глотис и всю главу седьмую романа - "То, что видела только луна", - в которой описан поэтический пир на лоне природы, переходящий в оргию. Описание красочное, гармоничное, а венчающая его откровенная эротическая сцена подана с подлинно женскими изяществом и скромностью.

В целом роман "Песни розового берега" по первому впечатлению совсем даже неплох, однако, по-моему, и в плане художественной живости в целом, и в смысле, так сказать, личного литературного темперамента автора все же уступает книгам современных западных авторов, специализирующихся на античной тематике, и прежде всего романам чеха Йозефа Томана и француженки Мари Рено. Тем не менее эту книгу, думаю, вполне можно рекомендовать как симпатичную и вполне добротную иллюстрацию на темы быта и творчества полулегендарных древнегреческих авторов для дополнительного чтения тем немногим старшеклассникам и старшеклассницам, в чей круг интересов входит античная культура и поэзия самого раннего в Европе автора психологической любовной лирики.

Рецензент:Распопин В.Н.