Зубов А.Е.

Статьи

(публикуется впервые),

Глава: Тишина...

На станциях метро поставили экраны, и теперь в подземном царстве люди недоуменно задирают головы, пытаясь увидеть и услышать нечто, что, видимо, должно оправдать немалые расходы на это чудо XXI века. К грохоту поездов, шарканью обуви, гудению кондиционеров и эскалаторов добавились мелькающие картинки непонятно о чем и неразборчивые, но громкие бубнящие голоса, над которыми издевался еще Воланд у М. Булгакова. И предельно остро хочется Т И Ш И Н Ы.

Наш город по уровню стремительности, динамики, количеству автомашин, блеску реклам очень стремится к столицам. Остановить это неудержимое рвение, наверное, невозможно, да и не нужно, в этом его индивидуальность, его лицо, еще, кстати, с дореволюционных времен. Но все меньше в нем места человеку, все труднее в нем неторопливо пройтись, практически негде посидеть (если бы с той же настойчивостью, с какой замостили плиткой тротуары перед 110-летием, в Новосибирске внедряли простые, человеческие скамейки, право, это сделало бы нашу жизнь в чем-то богаче!), в центре почти исчезли дворы, и самое грустное - в нем уже нет Тишины. Не той, когда выключаешь плейер, и уши как тишину воспринимают обычный шум улицы. Не той, когда поезд метро приходит на станцию, и можно сказать слово спутнику, не надрывая связок. И даже не той, когда часа в два ночи выходишь из подъезда, и вроде бы тихо, но доносится шелест шин (куда уж мчатся водители в это время, в казино или в ночной клуб, - Бог весть!), слышится голос диспетчеров вокзала, бурчащее радио круглосуточного магазина, пролетающий где-то самолет, сирена милиции, и этот постоянный фон цивилизации - какое-то электронно-механическое гудение, обрывки слов, мелодий, свистки, шипение, постукивание. Даже тишина, о которой пелось в старой бардовской песне:

А мы сидим и курим, мы должны
Послушать три минуты тишины -
это тишина электроники, когда радист каждые полчаса вслушивается на "частоте SOS" в эфир, там потрескивает, попискивает, отдается эхом цивилизация, техника, ритм двадцать первого века.

И практически нет у сегодняшнего горожанина Тишины свободной, природной. Она тоже не бывает абсолютной, абсолютная тишина - это что-то вроде дистиллированной воды, название то же, чистота предельная, а жизни нет. Именно ее, наверное, называли в сказках мертвой. А настоящая Тишина - живая, она дышит, в ней шелест деревьев, жужжание пчелы, легкий гул ветра, потрескивание дров в костре, дыхание, твое и близкого человека. Ее иногда могут услышать туристы, но для этого надо крепко постараться и очень долго удаляться в тайгу, степь, горы, чтобы ни проходящий вдалеке поезд, ни доносящиеся из соседней деревни звуки рок-музыки не уничтожили это хрупкое чудо природы. А там, где люди живут, работают, любят, в городе, да уже и в деревне, пожалуй, - ее больше нет.

А без Тишины человек не может. Не может и все. Пусть она осталась только в воспоминаниях, пусть она суррогатная, электронная, "сравнительная" - но она должна быть в жизни Homo sapiens`а. Иначе он - не sapiens, а, возможно, и не Homo. Мы нужны природе, я думаю, только в одном качестве - как мыслители, как творцы. А творчество возможно только в сосредоточенности, только в Тишине. На бегу, в транспорте, с наушниками на голове новое, глубокое, заветное не рождается.

Практически каждый из мыслителей, художников, писателей и ощущает эту потребность в себе, и являет ее в своем творчестве. Тишину написал Шишкин в "Корабельной роще" и Айвазовский в "Бриге "Меркурии"". Глубинной, многомысленной Тишиной предстает истинный, подлинный Петербург в своих архитектурных линиях, строгих рисунках улиц и площадей. Об этой Тишине пушкинские строчки:

"Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла ... " -
это овеществленная, осязаемая Тишина!

Одно из самых веселых произведений русской литературы, "Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем" Н.В. Гоголя, включает зримое, ощущаемое физически описание Тишины. Это не классическое, затасканное "Знаете ли вы украинскую ночь? ", тоже прекрасное, но замученное школьной программой, ставшее бесполезным затасканным звуком. А в третьей главе "Повести о том... " чудесно, но по-своему: "Настала ночь... О, если б я был живописец, я бы чудно изобразил всю прелесть ночи! Я бы изобразил, как спит весь Миргород; как неподвижно глядят на него бесчисленные звезды; как видимая (!) тишина оглашается близким и далеким лаем собак ... как белые стены домов, охваченные лунным светом, становятся белее, осеняющие их деревья темнее, тень от дерев ложится чернее, цветы и умолкнувшая (!) трава душистее, и сверчки, неугомонные рыцари ночи, дружно со всех углов заводят свои трескучие песни. Я бы изобразил, как по белой дороге мелькает черная тень летучей мыши, садящейся на белые трубы домов... " Сколько звуков, картин, запахов, и какая абсолютная, живая ТИШИНА...

В человеческой жизни есть области, которые без Тишины либо невозможны, либо невероятно уродливы, искажены. Только в Тишине может прозвучать "Я тебя люблю", и только в Тишине Он и Она могут познать всю полноту любви, свехчувства, сверхвнимания, когда я слышу Ее мысли, а Она - мои. Только в Тишине рождается строка стихотворения, мелодия новой, настоящей музыки, ощущение будущей скульптуры. "Служенье муз не терпит суеты", а Тишина - это и есть несуетность, сосредоточенность, погруженность в себя и одновременно растворение в мире. В музейной Тишине мы подходим к любимой картине (для меня в Эрмитаже это небольшой портрет Рубенса, известный ранее под названием "Портрет камеристки". Около него я не могу шуметь...). В Тишине музыкант поднимает руки, чтобы через мгновения сделать эту Тишину богатой, многозначной, полной мелодий, мыслей, образов. Да и не только в искусстве, в художественной жизни дело. В Тишине я сажусь перед чистым листом бумаги, чтобы написать То Самое Письмо. Только в Тишине я могу ощутить и осознать себя и свое место в мире, в Тишине я вижу, как жил до сих пор и как стоит на самом деле жить дальше. В Тишине у костра или в ночной прохладе я могу понять то, что не успеваю на бегу, принять то, что раздражает и бесит в дневной суете, простить тех, кто вольно или невольно причинил мне зло.

Сегодня вся жизнь как будто специально уничтожает Тишину. Школа с ее набитыми классами в 30 человек и орущими переменами, улицы без зелени и скамеек, но со сплошным потоком техники, гремящие динамики киосков, наушники плейеров в ушах, реклама, невыключаемый телевизор дома, сотовый телефон, гремящий в самый неудобный момент, раздраженно-вульгарная речь современников, перемежаемая матом, треск газетных страниц, заголовки ядовитой расцветки и содержания, "Окна", "За стеклом", тюремный лязг железных дверей подъездов (где вы, "говорящие двери" в доме старосветских помещиков?), реклама, реклама, вопли истеричных звезд эстрады, взвешенно-пустопорожние речи политиков, бьющее по глазам и мозгам мелькание фонарей, которые светят не под ноги человеку, а на плакат "Купи немедленно! ", музыка, вернее, то, что ею теперь называется, из любой точки пространства, антреприза в театре, живописи, музыке, науке, политике, работе, семье, сбежались-разбежались, сбацали-помчались, перепихнулись-потусовались, и снова реклама, реклама, реклама...

Дело не только в возрастной ностальгии по "добрым старым временам", в усталости и непривычности новых ритмов. И для молодого человека, который думает, который хочет быть, и быть Личностью, мгновения Тишины нужны. Сверх того, молодому человеку они нужны даже больше, чем человеку в возрасте. У взрослых эти минуты уже были, он уже сложился под их счастливым влиянием, ему есть что вспомнить, от чего отталкиваться в жизни. А молодой человек еще ищет, у него складывается свое, личное прошлое, и каким оно будет без мгновений, которые помнишь потом всю жизнь, без секунд ТИШИНЫ? Без них любое глубинное постижение чего бы то ни было просто исключается. Постижение на бегу, под бумкающий фон рока в наушниках, таким и будет - постижение на уровне знака, условного значка, жаргонного словца. И жизнь будет развиваться на таком же уровне глубины, вернее, мелкоты, стремительно, но безмысленно и бессмысленно. А стоит ли?..

Прогресс техники не остановить, да и упаси Боже от такой дикости. Дико и призывать "Назад, к природе! ", это уже делалось, и вполне безуспешно. Но и не надо "Или - или", давайте жить "И"! И динамика XXI века, автомобили, микроволновка, самолет, офис, метро, электроника (в конце концов, я пишу сейчас на компьютере, хотя он и гудит, а не гусиным пером!). Но - и сохранение зоны Тишины, пусть недолгой, пусть не абсолютной, но сохранить ее нужно больше, чем какой-нибудь исчезающий вид комара или рыбки. Потому что ТИШИНА - это ЧЕЛОВЕК. С ее исчезновением он станет придатком компьютера, прокладкой между рулем и педалью автомобиля, необязательной принадлежностью проигрывателя мини-диска, он станет средством, а не целью прогресса и цивилизации.

И когда мы с ней встретимся - белой Тишиной снега или золотой Тишиной осенних листьев, влажной Тишиной весны или бесконечной Тишиной звездного неба, Тишиной одиночества или Тишиной вдвоем, - не пропустим этот миг, не будем спешить обратно в шум и гам прогресса, запомним, какими мы были наедине с миром и самим собой.

А телеэкраны в метро продолжают тускло мелькать, никто на них толком не смотрит, уловить информацию за полторы минуты ожидания поезда все равно невозможно, бубнящий голос добавляет бессмысленности в хаос звуков подземки, реклама по радио сливается с ним, реклама на стенах станций, на окнах вагонов, на экранчиках в вагонах и на экранах в центре платформы образует, как блоковские "Ночь, улица, фонарь, аптека", "Бессмысленный и тусклый свет"...

А если - Т И Х О - Т И Х О ?..