Распопин В.Н.

Очерки истории зарубежной литературы. Литература Древней Греции

Новосибирск. "Рассвет", 1997

Глава: Люди как боги. От Сократа до Александра. Большая энциклопедия Аристотеля и малая - Феофраста

Вопросы к главе

Великий философ и ученый-энциклопедист, Аристотель, или как его еще часто именовали в древности, Стагирит, по названию города, где он родился - Стагиры, что во Фракии, был сыном врача и друга македонского царя Аминты. Внук Аминты, Александр, при жизни Аристотеля создаст империю, станет философу и другом и недругом, судьбы их часто будут соприкасаться, а поскольку время Александра - это уже совсем иная эпоха античности, значит, и сам Аристотель - фигура переходного времени со всеми вытекающими отсюда последствиями. В нашем случае это, прежде всего, сложность изложения материала по ряду причин. Во-первых, философия Аристотеля для уяснения требует специальных знаний, в связи с чем мы сможем познакомиться с ней лишь поверхностно, да и то в той лишь части, которая непосредственно касается нашего предмета; во-вторых, для того, чтобы более-менее оценить фигуру Аристотеля, необходимо вспомнить, что же происходило в Греции и с Грецией в этот период вообще. Удобство изложения материала потребовало от автора закончить сначала тему древнегреческой философии, а затем уж перейти к стройному повествованию о следующем историческом периоде, так что читателю, может быть, имеет смысл перелистнуть несколько страниц и прочитать следующую главу, а затем вернуться к главе об Аристотеле и последующих древнегреческих философах.

Итак, лучший ученик Платона, Аристотель родился в 384 г. до н.э. и получил от отца хорошее медицинское и естественно-научное образование. Осиротев семнадцати лет, он отправился в столицу тогдашнего просвещения, Афины, и поступил учеником в Академию Платона.

Аристотель, - пишет М.Л. Гаспаров, - был хорошим учеником. Говорили, что однажды Платон читал лекцию о бессмертии души. Лекция была такая трудная, что ученики, не дослушав, один за другим вставали и выходили. Когда Платон кончил, перед ним сидел только Аристотель. (М.Л. Гаспаров. Занимательная Греция. С. 260.)

Юноша быстро завоевал расположение учителя, называвшего его "умом своей школы" и "философом истины" и скоро стал преподавать в Академии риторику. Огромный и пытливый ум Аристотеля скоро стал расходиться с учителем в самых основных постулатах его учения, однако их отношения оставались неизменно уважительными до самой смерти Платона. Вскоре после нее Аристотель переезжает в Атарней, а затем в Митилену, на Лесбос. Затем, получив приглашение царя Филиппа Македонского быть воспитателем наследника, Аристотель несколько лет занимается с юным Александром основными науками. Историки считают, что всем, что было в характере Александра положительного, он обязан именно мудрецу Стагириту: храбростью, великодушием, гуманностью, любовью к наукам и литературе, мудростью в управлении и стремлением к насаждению культуры в завоеванных им землях. Будущий царь долгое время платил своему учителю искренней любовью, считал его своим вторым отцом и, завершив образование, поддерживал труд Аристотеля материально, субсидируя его естественно-научные изыскания и предоставив в распоряжение Аристотеля несколько тысяч человек на всем протяжении Азии и Греции для сбора и доставления ему различных животных.

Прошло 13 лет после смерти Платона, когда Аристотель, наконец, вернулся в Афины. Здесь он создал собственную философскую школу, называвшуюся Ликеем по имени храма Аполлона Ликейского, возле которого она располагалась. Эта школа получила еще название "перипатетической" (прогулочной), поскольку утренние свои, эзотерические, лекции, или, точнее, беседы с лучшими учениками Аристотель проводил, прогуливаясь по тенистым аллеям Аполлоновой рощи. Вечерами он читал лекции широкому кругу слушателей, но уже в ликейских стенах. Это были общедоступные (экзотерические) курсы. Вообще говоря, школа Аристотеля отличалась от Академии Платона прежде всего тем, что в ней он, по выражению Ф.Ф. Зелинского, "насаждал специально научные знания", а не только собственно философские. Школа его, пожалуй, напоминала больше некий научно-исследовательский институт со своим уставом, разработанным самим Аристотелем, с изучением как отдельных естественно-научных проблем, так и с общефилософским их синтезом. Это объясняет и создание Аристотелем тысячи его книг, которые один человек, тем более проживший сравнительно короткую, шестидесятилетнюю, жизнь, создать в одиночку не успел бы просто физически. Старость Аристотеля была омрачена разрывом отношений с Александром, тяжким подозрением в явно не существовавшей заговорщицкой деятельности философа, обвинением в оскорблении религии, гонениями. Уже больной ученый вынужден был передать Ликей в руки своего ученика Феофраста, о котором несколько слов мы скажем ниже, и спасаться бегством на остров Евбею, где вскоре (в 322 г. до н.э.) и скончался от тяжелой болезни желудка. Такова вкратце биография великого ученого и мыслителя древности.

Попробуем теперь изложить основные положения его философии.

Помните его слова: "Платон мне друг, но истина дороже"? Эту драгоценную для него истину Стагирит искал не за пределами видимого мира, а именно в нем самом. Аристотель тоже, конечно, представитель идеалистической философии. Бог, считал он, есть первопричина жизни и движения, т.е. некий недвижимый движитель всего сущего. Самому богу предстоит предвечное движение.

Божество есть энергия. Вмещая в себе все виды движения, оно вмещает также и те, которые в человеческой душе создают мысль и волю: божество есть разум... Высшая мысль и воля, заключенная в божественном разуме... мыслит и волит красоту ...и вкушает (в этом -В.Р.) вечное и совершенное блаженство. В этической области идея красоты претворяется в идею добра... Энергия божества есть осуществление добра... Откуда же зло? Зло есть несовершенство...происходящее от сопротивления материи. Ту субстанцию отдельного организма, в которой сосредоточиваются его формирующие и совершенствующие силы, мы называем душой... Душа человека лишь количественно возвышается над душой животного и растения, обладая также и мыслительной способностью в добавление к чувствительной и двигательной, свойственных и животному, и способности роста, свойственной всем живым существам, включая и растения... Разум (мыслительная способность души) исходит непосредственно от божества как высшего разума и с ним же впоследствии соединяется...(а) наши растительные и чувственные способности погибают вместе с телом. (Ф.Ф. Зелинский. История античной культуры. С. 159, 190.)

Если все это, рассказанное в учебнике Зелинского для восьмых классов дореволюционной русской гимназии, вам непонятно, а я думаю, что такое вполне возможно, попробуем заглянуть еще в книжку М.Л. Гаспарова.

Аристотель говорил так. Платон прав, а Диоген неправ: есть не только стол, но и Стольность, не только гора, но и Горность. Но Платону кажется, что Стольность - это что-то гораздо более яркое, прекрасное и совершенное, чем стол. А это неверно. Закройте глаза и представьте себе вот этот стол. Вы представите его во всех подробностях, с каждой царапинкой и завитушкой. Теперь представьте себе "мебель вообще"! Вряд ли даже Платон сумеет это сделать ярко и наглядно. Нет, чем выше идея, тем она не ярче, а беднее и бледнее. Мы не созерцаем готовые "образы", как думал Платон, - мы творим их сами. Повидав сто столов, тысячу стульев и кроватей, сто тысяч домов, кораблей и телег, мы замечаем, какие приметы у них общие, и говорим: вот вид предметов "стол", род предметов "мебель", класс предметов "изделие". Разложим все, что мы знаем, по этим полочкам родов и видов - и мир для нас сразу станет яснее. У Платона мир похож на платоновское же государство: вверху сидит, как правитель, идея Стольности, а внизу ей покорно повинуются настоящие столы. У Аристотеля же мир похож на обычную греческую демократию: столы встречаются, выясняют, что в них есть общего и что разного, и совместно вырабатывают идею Стольности. Не нужно смеяться: Аристотель действительно считал, что каждый стол именно стремится быть столом, а каждый камень - камнем, точно так же, как желудь стремится быть дубом, а яйцо - птицей, а мальчик - взрослым, а взрослый человек - хорошим человеком. Нужно только соблюдать меру: когда стремишься быть самим собой, то и недолет и перелет одинаково нехороши. Что такое людские добродетели? Золотая середина между людскими пороками. Смелость - это среднее между драчливостью и трусостью; щедрость - между мотовством и скупостью; справедливая гордость - между чванством и уничижением; остроумие - между шутовством и грубостью; скромность - между застенчивостью и бесстыдством. Что такое хорошее государство? Власть царя, но не тирана; власть знатных, но не своекорыстных; власть народа, но не бездельничающей черни. Мера во всем - вот закон. А чтобы определить эту меру, нужно исследовать то, что ею мерится. Поэтому не надо понапрасну вперяться умственными очами в мир идей - лучше обратить настоящие свои глаза на мир окружающих нас предметов. Платон очень красиво говорил, каким должно быть идеальное государство, а Аристотель составляет 158 описаний для 158 настоящих греческих государств и потом уже садится за книгу "Политика". Платон больше всех наук любил математику и астрономию, потому что в мире чисел и звезд порядок сразу бросается в глаза, а Аристотель первый начинает заниматься зоологией, потому что в пестром хаосе живых существ, окружающих человека, навести порядок труднее и нужнее. Здесь Аристотель сделал чудо: он описал около 500 животных и выстроил их на "лестнице природы" от простейших к сложнейшим так стройно, что его система продержалась две тысячи лет. Некоторые его наблюдения были загадкою: он упоминал такие жилки в насекомых, которые мы видим только в микроскоп. Но специалисты подтверждают: да, так, обмана здесь нет, просто у Аристотеля была такая острота зрения, какая бывает у одного человека на миллион. Острота ума - тоже. Видеть вещи, как они есть, - гораздо грустнее, чем безмятежно знать, какими они должны быть. Чтобы так смотреть на них, чтобы так вымерять в них золотую середину, нужно чувствовать себя в мире человеком посторонним, равно благожелательным ко всему, но сердцем не привязанным ни к чему. Таков и был Аристотель, сын врача из города Стагиры, всю жизнь проживший на чужой стороне... Умирая, думал он не о государственных делах, а о том, почему в проливе между Аттикой и Эвбеей, где заканчивался его век, вода шесть раз в сутки меняет течение - то на запад, то на восток. Это Аристотель сказал: "Корни учения горьки, но плоды его сладки". (М.Л. Гаспаров. Занимательная Греция. С. 261 - 262.)

Теперь стало понятней? Уточним еще: отказавшись от платоновской теории идей, от отделения свойств вещи от нее самой, Аристотель единственным настоящим способом познания считает выявление сущности конкретной вещи, или явления, для чего занимается естественными науками и обобщает огромный конкретный материал.

Он создает новую классификацию научного знания, разделяя его на теоретическое и практическое. К первому он причисляет математику, физику, метафизику (Метафизика - познание сути вещей, сущностное созерцание, видение того, что "за физикой". Философское учение о началах (принципах) бытия вещей и о началах их познания. Соответственно - метод философского исследования, опирающегося не на чувственное, а на интеллектуальное созерцание. "Метафизикой" называется и один из основных трудов Аристотеля.) ; ко второму - науки о человеческой деятельности: политику, этику, поэтику и риторику.

Среди книг, дошедших до нас от Аристотеля: "Метафизика", "Органон"(основополагающий труд по логике), первое сочинение по психологии "О душе", собственно "Физика", "Политика", ряд других книг и, главная для нас с вами, "Поэтика".

Вообще-то, сущность искусства Аристотель определил в "Этике". Для него она есть "творчество", противостоящее практической "деятельности".

Искусство, - пишет он, - есть не что иное, как творческая способность, руководимая подлинным разумом... Оно не относится ни к числу вещей, существующих или возникающих по необходимости, ни к числу существующих по природе: они имеют начало в самих себе.

Само слово "поэзия" по-гречески означает "созидание", отчего искусство, конечно, есть свободное творчество человека. Поскольку это так, ему присущи вымысел и фантазия, мало того, оно должно иметь и воспитательное значение. Какое? Очищающее душу наслаждение прекрасным (по-гречески "катарсис"). Истинная поэзия, музыка, танец, та самая "хорея", о которой мы говорили выше, вовсе не возбуждает в человеке низких инстинктов, как считал Платон, но по-пифагорейски лечит страсти.

Сущность искусства, по Аристотелю, есть подражание, точнее, творческое воспроизведение окружающей действительности. Платон считал искусство отраженем отражений, тенью теней. Аристотель не согласен с этим. Напротив, искусство помогает человеку осмыслить действительность, и в этом плане является особой формой познания, как и наука, только наука занимается общими проблемами, а искусство - их выражением в конкретных образах.

Любопытно и знаменательно, что великий энциклопедист и ученый Аристотель поэзию ставит выше, чем науку, рассматривая ее, например, в сравнении с историей.

Задача поэта - говорить не о том, что было, а о том, что могло бы быть, будучи возможно в силу вероятности или необходимости. Ибо историк и поэт различаются не тем, что один пишет стихами, а другой прозою (ведь и Геродота можно переложить в стихи, но сочинение его все равно останется историей, в стихах ли, в прозе ли), - нет, различаются они тем, что один говорит о том, что было, а другой - о том, что могло бы быть. Поэтому поэзия философичнее и серьезнее истории, ибо поэзия больше говорит об общем, история - о единичном. (Аристотель. Сочинения в 4 тт. Т. 4. - М.: Мысль, 1984. С. 655.)

Речь, следовательно, о некоем общем, которое разрабатывается искусством. Это общее называется "типическим", а "типическое" есть один из краеугольных камней реалистического направления в искусстве и шире - в мышлении.

В этом направлении Аристотель идет еще дальше, говоря, что художнику более следует заботиться о содержании, чем о форме. В какой-то степени он прав, поскольку говорит преимущественно о трагедии как жанре, но, увы, подобный подход к искусству, доведенный спустя тысячелетия до пресловутого социалистического реализма, начисто лишил искусство самой его аристотелевой сердцевины - свободного подражания, т.е. сотворчества с природой.

Далее речь идет о жанрах, избираемых художником в соответствии с наилучшим выражением собственной способности подражать. В зависимости о темы, высокой или низменной, избирается и форма подражания (или жанр): эпос и трагедия, комедия и пародия.

Подражание есть основа всех искусств, а раз так, то среди искусств те выше и значительнее, в которых подражение выступает в наиболее чистом виде. Если с этой точки зрения взглянуть на поэзию, то драма окажется выше эпоса. В области драмы же трагедия - выше комедии. Здесь присовокупляется этический мотив: трагические образы в целом более достойны подражания, чем комические.

Так трагедия становится наивысшим образцом поэзии. Ей и посвящается большая часть "Поэтики", которая, к сожалению, дошла до нас далеко не полностью, поскольку известно, что в ней подробно рассуждалось и об эпосе, и о лирике, и о комедии. (Эта тема замечательно обыграна в известном "историко-филологическом детективе" современного итальянского писателя и ученого Умберто Эко "Имя розы", где главный герой, пародирующий Шерлока Холмса, расследует цепь убийств, происходящих в средневековом монастыре. Причина - единственная сохранившаяся копия второй части "Поэтики" Аристотеля. И с романом и с его одноименной экранизацией, осуществленной Ж.-Ж. Анно, я рекомендую вам познакомиться.)

Что же отличает трагедию от других видов поэзии? Прежде всего, она сообщает о событиях серьезных, причем в форме действия, а не рассказа (иначе это был бы эпос). Она должна связно передать определенные события в законченном виде и в определенном объеме. Он, с одной стороны, не должен быть слишком большим, ведь трагедия предназначена для исполнения в театре и рассчитана на не слишком продолжительный отрезок времени, чтобы быть воспринятой зрителем, с другой, - достаточно длинным, чтобы вместить в себя развитие катастрофы, т.е. опять же на глазах у зрителей начаться, развиться и завершиться, вызвав у них состояние катарсиса. Именно он является и функцией и целью трагедии. Способы же, при помощи которых автор может добиться своей цели, это шесть элементов трагедии: фабула, т.е. "состав событий", характеры, мысль, сценическая обстановка, слог и мелодия. Из них главная - фабула, поскольку трагедия есть подражание событиям.

Всякая фабула должна быть цельна и едина, и это единство придает ей, по мысли Аристотеля, не фигура героя, а органическая, логически неизбежная связь происшествий, единство действия, из которого исключается все случайное, побочное. Содержание фабулы должно вызывать у зрителей эмоции страха и жалости, и Аристотель обобщает наиболее "трагические" темы: расказы о страдании с несчастным концом, где все происходит неожиданно для действующих лиц, где беда возникает как результат человеческой ошибки, а не простого случая. Этот мотив "трагической ошибки", когда злоключения героя вытекают не из его порочности, а из неведения, признается в "Поэтике" одной из главных черт обрисовки характеров в трагедии. (Т.А. Миллер. Аттическая проза IV в. до н.э. В кн.: История всемирной литературы. Т. 1. С. 396.)

Новое время, как уже говорилось выше, вывело из этого постулата Аристотеля учение о "трагической вине".

Вслед за фабулой идут характеры, о которых Аристотель говорит меньше, полагая, вероятно, что они должны определяться фабулой. В целом же они должны быть благородны и последовательны, не меняясь по ходу пьесы.

Собственно поэтический слог Аристотель рассматривает также, но более подробно в другой своей работе, в "Риторике". Он должен быть логически убедителен, эмоционален, ясен и точен.

В общем, эти работы древнего философа и сегодня представляют собой основу теории литературы, и многие-многие ученые и писатели на протяжении обозримой истории так или иначе обращались к разработке начал, положенных Аристотелем: здесь и Корнель, и Лессинг, и Гете, и Целлер, и Ломоносов, и Чернышевский... А в художественной форме ярче всех откликнулся, может быть, Гоголь в своем "Театральном разъезде:

Побасенки... А вон среди сих же рядов потрясенной толпы пришел удрученный горем и невыносимой тяжестью жизни, готовый поднять отчаянно на себя руку - и брызнули вдруг освежительные слезы из его очей, и вышел он примиренный с жизнью и просит вновь у неба горя и страданий, чтобы только жить и залиться вновь слезами от таких побасенок.

Что это как не катарсис, не вечное очищение искусством, ради которого, в конечном счете, мы с вами и ведем все наши долгие разговоры?

****
Огромное наследие, оставленное Аристотелем, было бы неполным без учета маленькой книжечки его ученика, того самого Феофраста, которому он передал в наследство свой Ликей. Книжечка эта, называемая "Характеры", продолжала классификацию и типологизацию живых существ Аристотеля на людские типы и имела любопытное продолжение в Новое время.

Феофраст жил с 371 по 287 гг. до н.э., а Ликеем руководил более тридцати лет до самой своей смерти. Он был блестящим лектором и популяризатором идей учителя. Кабинетный ученый, он, как это ни странно, был большим политиком и умел находить общий язык с сильными мира сего, благодаря чему сохранил в самые неспокойные времена и школу, и ее сады, и значительную библиотеку, ставшую впоследствии одной из лучших составных частей знаменитого александрийского Мусея. Такой же энциклопедист, как и Аристотель, Феофраст сочинил множество трудов по различным областям знания, но нам они, увы, почти не сохранены временем. Осталось только множество отрывков, да маленькая книжечка "Характеров" с большой и долгой судьбой.

Человек, как мы знаем, представлял для греков особый интерес. В ходе собственной истории они изображали его по-разному: от зависимого от божеств героя, но никак не индивидуальности у Гомера до открытия внутренних, психических свойств, до личности у Сократа.

В современной психологии, - пишет автор послесловия к "Характерам" Феофраста и переводчик книжки Г.А. Стратановский, - характер - "это склад личности, образуемый индивидуальными своеобразными и типологическими чертами и проявляющийся в особенностях отношения (установок) к окружающей социальной действительности". В термине "характер" мы теперь... делаем акцент на личной особенности индивида, которая сообщает ему печать неповторимости, исключительности и действует как живая сила развития. Для грека же, наоборот, характер - это "штамп" (для чекана монет, который никогда не предназначен для одного экземпляра), "тип", "застывшая маска". Оттого Феофраста не интересует "личность", но всегда "тип"... "Характеры" Феофраста - это... типы, серия из 30 зарисовок, в которых изображены типические носители какого-нибудь недостатка - льстец, болтун, скряга, хвастун, сплетник... и т.п. (Г.А. Стратановский. Феофраст и его "Характеры". В кн.: Феофраст. Характеры. - Л.: Наука, 1974. С. 63.)

Главным для нас является этический подход к человеческим типам Феофраста, четко различающий добро и зло. Это, вероятно, и определило долгую жизнь его книжки, которая, несомненно, была использована сначала Менандром, заимствовавшим у философа способ изображения характеров в своих комедиях. По черточкам он собирал типы своих персонажей, индивидуализируя их и создавая художественный тип. Недаром даже названия его комедий воспроизводят главки из сочинения Феофраста: "Неотесанный", "Подозрительный", "Суеверный", "Льстец". Затем эта книжка изучалась в византийских школах, а в XVII в. была переведена на французский знаменитым мыслителем и писателем Лабрюйером. По-видимому, на последнего она произвела такое неизгладимое впечатление, что он написал ее продолжение, разумеется, на современном ему материале и назвал "Характеры, или нравы нашего века". Это, впрочем, уже совсем другая книга, и о ней мы поговорим в свое время.

А сейчас приведем несколько примеров из книжки Феофраста. Вот, например, главы XII "Бестактность", XV "Грубость" и XIV "Тупоумие".

Бестактность - это неумение выбрать подходящий момент, причиняющее неприятность людям, с которыми общаешься, а бестактный вот какой человек. К занятому человеку он приходит за советом и врывается с толпой бражников в дом своей возлюбленной, когда та лежит в лихорадке. К уже пострадавшему при поручительстве он обращается с просьбой быть его поручителем. Когда предстоит выступать свидетелем, он является в суд уже по окончании дела. На свадьбе начинает поносить женский пол. Человека, который только что пришел домой усталый, он приглашает на прогулку. Он способен к продавшему что-нибудь привести покупателя, который предлагает более высокую цену. В собрании, когда все уже знают и поняли сущность дела, он встает и начинает рассказывать все сначала. Он усердно предлагает свою помощь в деле, которое начавший его хотел бы прекратить. За причитающимися ему процентами он является как раз после того, как его должник потратился на жертвоприношение. Когда раба наказывают ударами бича, он стоит тут же и рассказывает кстати, как у него как-то один раб повесился после бичевания. В третейском суде он старается поссорить стороны, желающие помириться. Пускаясь в пляс, тащит за собой соседа, который еще не пьян. *** Грубость - это резкость при обхождении, проявляющаяся в речах. Вот какой человек грубиян. На вопрос: "Где такой-то?", он заявляет: "Оставь меня в покое". На приветствие он не отвечает. А случись ему что-нибудь продавать, то не объявит, почем отдает. Людям, из уважения посылающим ему подарки к праздникам, он говорит, что вовсе, мол, не нуждается ни в каких подарках. Он не принимает извинений, если прохожий нечаянно толкнет, заденет или наступит ему на ногу. Предложи ему приятель складчину, он сначала скажет, что не даст денег, а потом принесет, приговаривая: "Плакали и эти мои денежки". Споткнувшись на улице о камень, он готов и этот камень осыпать проклятиями. Долго ожидать кого-нибудь он терпеть не может, и никогда не захочет ни спеть, ни продекламировать, ни сплясать. Он способен пренебречь даже и молитвой богам. *** Тупоумие - это душевная вялость, проявляющаяся в речах и поступках, а тупоумный вот какой человек. Сосчитав счетными камешками и подведя итог, он задает сидящему рядом вопрос: "Сколько же это получается?" Вызыванный в суд по иску, он в назначенный для разбирательства день по забывчивости отправляется в деревню. На представлении в театре он засыпает и под конец остается один. Объевшись за ужином, он встает ночью с постели, чтобы выйти на двор [...] и возвращается искусанный соседской собакой. Запрячет какую-нибудь вещь, потом ищет и не может найти. При вести о кончине какого-нибудь приятеля и получив приглашение на похороны, он с печальным лицом и слезами восклицает: "В добрый час!" Получая долги, он приводит с собой свидетелей. Зимой он бранится со своим рабом, зачем тот не купил на рынке огурцов. Детей своих заставляет до изнеможения состязаться в борьбе и беге. На полевых работах он самолично варит себе чечевицу, причем дважды кладет в горшок соли, так что кушанье становится несъедобным. В дождь говорит: "Как ясно сияют звезды" [...] На вопрос: "Сколько покойников, по-твоему, вынесено за Могильные Ворота?", он отвечает: "Нам бы с тобой столько покойников". (Феофраст. Характеры. - Л.: Наука, 1974. С. 19, 21 - 22.)

От души повеселившись, скажем теперь, что современная литература и психология, конечно, очень далеко ушли от такого понимания и изображения характера. Уже Пушкин, сравнивая тип скупца у Мольера и Шекспира, говорит:

Лица, созданные Шекспиром, не суть как у Мольера, типы такой-то страсти, такого-то порока, но существа живые, исполненные многих пороков. Обстоятельства развивают перед зрителем их разнообразные и многосторонние характеры. У Мольера скупой - скуп - и только; у Шекспира Шейлок скуп, сметлив, мстителен, чадолюбив, остроумен и т.д. (А.С. Пушкин. Полное собрание сочинений. В 10 тт. Т. VIII. - М.: Наука, 1964. С. 90 - 91.)

И тем не менее, мы вновь и вновь обращаемся к "Характерам" Феофраста, как обращаются к истокам, к началу начал. И к какому еще блистательному началу!

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:

Как называлась школа Аристотеля? Какова ее судьба от древности до наших дней?

Почему Аристотель сказал: "Платон мне друг, но истина дороже"?

Назовите главные труды Аристотеля.

Какова сущность искусства по Аристотелю? В каких трудах она сформулирована?

Почему "Характеры" Феофраста можно охарактеризовать как малую энциклопедию?

Как изменилось отношение к богам в творчестве великих философов по сравнению с взглядами поэтов и драматургов?