Плеяда 42

Всё ближе иные времена, иная культура, иная религия. Всё более манит уход от реальности. Всё многочисленнее способы этого ухода. Сочинение эпоса в такое время - суть способ такого отвлечения от действительности. Другой способ - идиллическая литература. Здесь мы имеем, с одной стороны, продолжение второго вида эпоса - дидактического и одновременно своеобразное продолжение драматургии, с другой - психологию беглеца от мира реального и жестокого в мир хоть и похожий на существующий, однако насквозь литературный, выдуманный.

Что бы ни говорили о пастухах Феокрита и его продолжателей в смысле их достаточно честной приближенности к пастухам настоящим, за то и бранил его заодно с Гомером Евгений Онегин, "ученый малый, но педант", человек трезвый и глядящий на мир не слезящимися от фантазий глазами.

Идиллия, буколика, пастораль - жанр со времен Феокрита настолько избитый, что, действительно, глядеть на него даже в текстах основоположника слезящимися от восторга очами трудно. Попробуем, тем не менее, познакомиться с ним, поскольку и в латинской и в европейской не только словесности, но и музыке, и живописи он будет одним из излюбленнейших, и даже сам суровый Бетховен отдаст ему дань в своей знаменитой шестой симфонии.

Пока Сицилию разрывали на части тираны и тираноборцы, об этой же самой Сицилии сочинялись безмятежные и нежные стихи. В этих стихах Сицилия оказывалась сказочным краем вечного золотого покоя, где живут кроткие пастухи, пасут блеющие стада, любят своих пастушек и состязаются в игре на свирели и в простодушных песнях о своей жизни и своей любви. Эти быстро входившие в моду стихи назывались "идиллии" - "картинки"; они очень нравились горожанам, давно расставшимся с настоящим сельским трудом, но не переставшим говорить, как они любят мирную сельскую жизнь на лоне природы. Потом поэты стали поселять своих пастушков не в Сицилии, а в Аркадии, но первый поэт-идиллик писал о Сицилии, потому что сам был из Сицилии. Его звали Феокрит; он родился в Сиракузах... а жил потом далеко, в египетской Александрии. (М.Л. Гаспаров. Занимательная Греция. С. 285 - 286.)

Феокрит жил приблизительно в 305 - 240 гг. до н.э., в юности общался с именитыми поэтами Филетом, Асклепиадом и Леонидом Тарентским, что, конечно, не могло не сказаться на его личном выборе пути. Известно, что Феокрит был плодовитым и разносторонним поэтом, но до нас дошли только его идиллии и эпиграммы. Если эпиграмма как жанр известна очень давно, то идиллию ввел в литературу именно Феокрит. Этот жанр понимается теперь как жанр, описывающий спокойную, добродетельную, свободную и скромную жизнь на лоне природы. Жизнь эта лишена сильных страстей, но мила и привлекательна своей естественностью, простотой и живописностью.

Идиллии Феокрита разнообразны и изображают не только пастухов, но и рыбаков, жрецов и даже городских мещан. В пастушеских стихах Феокрита особенно силен элемент народной песни, что и делает их выдающимися из бесконечной вереницы литературных и иных произведений про пейзан (не настоящих, а воображаемых крестьян, обитателей искусственного же пейзажа). Чаще всего идиллия Феокрита - это состязание двух певцов-пастухов, обменивающихся репликами-двустишиями. Она изображает их соревнование или их влюбленность то в комическом, то в трагическом виде. Она близка к известному нам миму, она живописна и очень музыкальна.

Вот образец, переведенный и приведенный М.Л. Гаспаровым в "Занимательной Греции".

Встретились Дафнис с Меналком, коровий пастух и овечий: Оба они белокуры, по возрасту оба - подростки, Оба играть мастера на свирели и в пенье искусны. Первым, на Дафниса глянув, Меналк к нему так обратился: "Сторож мычащих коров, не сразиться ли, Дафнис, нам в пенье? Стоит мне захотеть - и я мигом тебя одолею". Дафнис на это в ответ обратил к нему слово такое: "Пастырь мохнатых овец, ты мастер, Меналк, на свирели, Но хоть из кожи ты лезь, не видать тебе в пенье победы". Меналк. Хочешь помериться силой? Согласен ли выставить ставку? Дафнис. Смериться силой готов и выставить ставку согласен. Меналк. Ставлю мою свирель: хороша, с девятью голосами, Вся белоснежным воском покрыта от верха до низа. Дафнис. И у меня есть свирель, и моя с девятью голосами, Сам я ее вырезал, - погляди, еще палец не зажил. Меналк. Кто же нам будет судьей? И послушает кто наши песни? Дафнис. А позовем вон того пастуха от козьего стада! Мальчики крикнули громко. Пастух подошел, услыхавши. Мальчики начали песни - пастух был над ними судьею. Меналк. Нимфы рек и долин, у которых я пел на свирели! Если вам нравились песни мои, то послушайте просьбу: Дайте овечкам моим вы сытную травку; но если Дафнис пригонит коров, то пускай и они попасутся. Дафнис. Всюду весна, и повсюду стада, и повсюду теснятся Наши телята к коровам, сосут материнское вымя. Милая девушка мимо прошла; а как скрылась из виду, Даже быки загрустили, а я, пастух, - и подавно. Меналк. Я не хочу ни угодий Пелопа, ни золота Креза, Я не хочу побеждать бегунов, быстроногих как ветер. Песни хотел бы я петь над морем, с красавицей рядом, Глядя за стадом моим на приморском лугу сицилийском. Дафнис. Гибнут деревья от стужи, от засухи гибнут потоки, Птице погибель - силки, а зверю - капканы и сети. Гибель мужчине - от нежной красавицы. Зевс, наш родитель! Ведь не один я влюблен: ты и сам был к красавицам нежен. Меналк. Добрый волк, пощади моих коз, не трогай козляток И не кусай меня. Я мал, но о многих забочусь. Ты же, рыжий мой пёс, разоспался больно уж крепко: Это не дело - так спать, коли мне помогать ты назначен. Дафнис. Раз чернобровая девушка, видя, как гнал я теляток, Мне закричала вдогонку, смеясь: "Красавец, красавец!" Я ж ни словечка в ответ, ни насмешки в ответ на насмешку: В землю потупив глаза, пошел я своею дорогой. Меналк. Овцы, щиплите смелей зеленую свежую травку: Прежде чем кончите вы, подрасти успеет другая. Живо! Паситесь, паситесь, наполните вымя полнее: Пусть будут сыты ягнята; остаток заквасим в кувшинах. Дафнис. Сладко мне слышать мычанье коров и дыхание тёлок, Сладко мне летом дремать близ потока под небом открытым. Желуди - дуба краса, для яблони плод - украшенье, Матка гордится теленком, пастух же - своими стадами. Кончили мальчики песни, и так козопас им промолвил: "Сладко ты, Дафнис, поешь, на диво твой голос приятен, Радостней пенье твое, чем мед из пчелиного сота. Вот - получи же свирель. Добился ты в пенье победы. Если б меня, козопаса, ты мог научить этим песням - Я бы за это тебе подарил и козу и подойник". Дафнис так рад был победе, что громко в ладоши захлопал, В воздух подпрыгнул, как юный олень, завидевший матку. И отвернулся Меналк, печально и грустно поникнув: Плакал он так, как будто невеста пред скорою свадьбой. Первым меж всех пастухов с той поры стал славиться Дафнис; Скоро, совсем молодым, он женился на нимфе Наиде. (Цит. по книге: М.Л. Гаспаров. Занимательная Греция. С. 286 - 287.)

Не правда ли, живая картинка? В этом и есть главное достоинство стихов Феокрита: в живости, наглядности, лучше сказать, живописности их. Этакий говорящий пейзаж.

Другое стихотворение старого поэта, идиллия "Сиракузянки", впервые переведеная на русский язык еще самим Н.И. Гнедичем, представляется уже скорее не заговорившим пейзажем, а эпизодом из кинофильма. Вообще, в идилличность именно у Феокрита часто врывается живая жизнь, бытовая сценка. В этом ему наследует сочинитель мимов Геронд, от которого, равно как от Менандра, пойдет длинная цепь бытовой сатиры в драматических произведениях Европы нового времени.

В лучших своих произведениях продолжают деятельность Феокрита Мосх Сиракузский и Бион Смирнский, жившие уже во II в. до н.э.

Известно, что великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин хорошо знал и любил античную литературу. Мы приводили его переводы из Анакреонта. В 1821 г., в южной ссылке, Пушкин осуществляет, как обычно, вольный, сокращенный, но совершенно точный по сути перевод идиллии Мосха под названием "Земля и море". Кажется, иной цитаты не нужно, чтобы убедиться в таланте Мосха и закончить разговор об александрийской поэзии.

Когда по синеве морей Зефир скользит и тихо веет В ветрила гордых кораблей И челны на волнах лелеет, Забот и дум слагая груз, Тогда ленюсь я веселее И забываю песни муз: Мне моря сладкий шум милее. Когда же волны по брегам Ревут, кипят и пеной плещут, И гром гремит по небесам, И молнии во мраке блещут, Я удаляюсь от морей В гостеприимные дубровы; Земля мне кажется верней, И жалок мне рыбак суровый: Живет на утлом он челне, Игралище слепой пучины, А я в надежной тишине Внимаю шум ручья долины.

ВОПРОСЫ:

1. Что такое идиллия?
2. Каково историко-литературное значение Феокрита?
3. Почему, как вы думаете, в состязании Дафниса и Меналка победил Дафнис? Кроме авторского резюме, выраженного словами козопаса, есть ли что-то в содержании, позволяющее и читателю сделать свой вывод?