Плеяда 42

Кратко изложив содержание "Илиады", перейдем теперь к "Одиссее".

Для начала дадим слово А. Боннару. В главе "Одиссей и море" первого тома "Греческой цивилизации" он пишет:

Цивилизация - процесс освободительный и завоевательный. Второе эпическое произведение, которое дошло до нас и тоже связано с именем Гомера, повествует об одном из самых больших завоеваний такого рода: о завоевании моря, доставшемся грекам благодаря смелости, терпению и изобретательности... "Одиссея" была написана в эпоху открытия и завоевания греками западного Средиземноморья, и хотя в поэме как будто вовсе игнорируются мореходы, купцы и матросы, она была предназначена прежде всего для этих людей, составлявших новый поднимающийся класс, еще до того, как она стала национальной эпопеей греческого народа... Решающим фактором, побудившим греков пуститься в море, была... потребность в определенных металлах. Запасы железной руды в Греции были очень скудны. Но главным образом не хватало олова... А именно олово было необходимо, наряду с медью, чтобы производить сплав, дававший прочную и красивую бронзу.... Но откуда брать это редкое олово, которое имело острую притягательную силу для людей VIII века до н.э.? Олово имелось лишь в двух местах, если говорить о Средиземноморье; одно из них находилось на далеком Черном море, в Колхиде, у подножья Кавказа. Милет, самый крупный приморский город Ионии, проложил себе вслед за другими путь за оловом на восток: рудники на Кавказе стали снабжать металлургическое производство в Ионии и у соседних народов. Однако еще существовал и другой путь за оловом, гораздо более опасный и менее изведанный... Надо было обогнуть Грецию с юга и, выйдя из зоны архипелага в открытое море, направиться через опасный Мессинский пролив вдоль берегов Италии к оловянным рудникам Этрурии... Этот западный путь совпадает с маршрутом морского путешествия Одиссея, и нет сомнения, что "Одиссея" создавалась именно для всей этой братии авантюристов, моряков и колонистов, которая следовала этим путем, а также для богатых торговцев, для военной олигархии, лихорадочно озабоченной изготовлением оружия. Одиссей становился любимым героем этой разношерстной компании моряков, купцов и аристократов-промышленников. Однако "Одиссея" не является лишь непосредственно историей завоевания олова. Поэма развертывается так же, как все эпопеи. Она переносит в мифическое прошлое поразительные открытия, сделанные каким-нибудь моряком за пятьдесят или сто лет до Одиссея... на морских путях к Западу. Гомер использовал рассказы мореплавателей, предшествовавших Одиссею, и легенды, которые были известны во всех приморских городах, - вроде рассказов о народах-великанах, плавучих островах, чудовищах, пожирающих или разбивающих корабли... "Одиссея" полна такими рассказами, как полны ими "Тысяча и одна ночь". В ней много мифов, которые, каково бы ни было их происхождение, географическая или историческая основа, не имеют ничего общего с возвращением из Трои ахейского вождя Одиссея, исходной точкой поэмы, и которые гораздо древнее, чем этот эпизод. ( А. Боннар. Греческая цивилизация. Т.1. С. 77-80. )

Итак, нам известно, что песни, составляющие "Одиссею" (кстати, поэму, по которой греческие дети учились читать, декламируя ее хором), первоначально входили в круг поэм, посвященных возвращению греческих вождей на родину. Эта поэма посвящена возвращению хитроумного любимца Афины, царя маленького скалистого островка Итаки, Одиссея, его скитаниям и борьбе с могущественным недругом, Посейдоном.

Главный прием, которым пользовался автор при создании "Одиссеи" - ретроспектива, т.е. взгляд назад, воспоминания героя о прошедших событиях. И если "Илида", как вы уже поняли, главным образом военный эпос, то "Одиссея" - скорее приключенческий роман. Все действие второй поэмы укладывается в сорок дней и в 24 песни, которые сгруппированы по смыслу и содержанию в четверки. Первая такая четверка песен, тетрада, посвящена сыну Одиссея и Пенелопы, Телемаху.

Со времени разрушения Трои прошло уже десять лет, а Одиссей никак не может вернуться домой: его преследует гнев Посейдона за ослепление сына бога, киклопа Полифема. Собрание богов, пользуясь отсутствием Посейдона, определяет, что Одиссей должен наконец возвратиться в Итаку. Там ждут его верная жена Пенелопа и взрослый уже сын Телемах. На руку Пенелопы, пользуясь отсутствием законного властителя, претендуют многие представители местной знати. Эти "женихи" хозяйничают в доме Одиссея, разоряя его имущество. Ни Пенелопа, ни Телемах ничего не могут с этим поделать. Наконец к Телемаху является Афина в образе одного из его друзей и советует ему поехать морем к старым друзьям отца, чтобы попытаться узнать у них о его судьбе.

Афина же во второй песни помогает Телемаху достать корабль и тайно отправиться в путь.

В третьей песни Телемах приезжает в Пилос к старцу Нестору, который направляет его в Спарту к Менелаю, позднее других вернувшемуся на родину. В четвертой песни в разговорах с Менелаем и прекрасной Еленой Телемах и узнает кое-что об окончании войны (эпизод с деревянным конем) и о судьбе ее участников, в том числе и о собственном отце. По словам Менелая, вещий старец Протей поведал ему, что Одиссей жив и находится на острове нимфы Калипсо.

В пятой песни, открывающей вторую тетраду, мы наконец встречаемся с Одиссеем. К Калипсо, полюбившей Одиссея и желающей, чтобы он женился на ней, является Гермес с сообщением о решении богов возвратить героя на родину. Расстроенная нимфа отпускает Одиссея. Тот строит плот и в течение семнадцати дней благополучно плывет к родным берегам, как вдруг его замечает возвращающийся от эфиопов Посейдон. Разгневанный бог поднимает страшную бурю.

Страшно лазурнокудрявой тряхнув головой, он воскликнул: "Дерзкий! Неужели боги, пока я в земле эфиопян Праздновал, мне вопреки, согласились помочь Одиссею? Чуть не достиг он земли феакиян, где встретить напастей, Свыше ему предназначенных, должен конец; но еще я Вдоволь успею его, ненавистного, горем насытить". Так он сказал и, великие тучи поднявши, трезубцем Воды взбуровил и бурю воздвиг, отовсюду прикликав Ветры противные; облако темное вдруг обложило Море и землю, и тяжкая с грозного неба сошла ночь. Разом и Эвр, и полуденный Нот, и Зефир, и могучий, Светлым рожденный Эфиром, Борей взволновали пучину. В ужас пришел Одиссей... В это мгновенье большая волна поднялась и расшиблась Вся над его головою; стремительно плот закружился; Схваченный, с палубы в море упал он стремглав, упустивши Руль из руки; повалилася мачта, сломясь под тяжелым Ветров противных, слетевшихся друг против друга, ударом; В море далеко снесло и развившийся парус, и райну. Долго его глубина поглощала, и сил не имел он Выбиться кверху, давимый напором воды и стесненный Платьем, богиней Калипсою данным ему на прощанье. Вынырнул он напоследок, из уст извергая морскую Горькую воду, с его бороды и кудрей изобильным Током бежавшую; в этой тревоге, однако, он вспомнил Плот свой, за ним по волнам погнался, за него ухватился, Взлез на него и на палубе сел, избежав потопленья; Плот же бросали туда и сюда взгроможденные волны: Словно как шумный осенний Борей по широкой равнине Носит повсюду иссохший, скатавшийся густо репейник, По морю так беззащитное судно повсюду носили Ветры; то быстро Борею его перебрасывал Нот, то шумящий Эвр, им играя, его предавал произволу Зефира. ( Одиссея, V, 285 - 297, 313 -332.)

В конце концов Одиссею с помощью других богов удается через три дня выплыть на берег острова Схерии, где живет народ феакийцев. Там, по внушению Афины, и находит его, спящего, царская дочь Навсикая. Одиссей приходит во дворец феакийского царя Алкиноя и рассказывает ему и его жене Арете о своем плавании. Алкиной обещает ему помощь в возвращении на Итаку. Все это изложено в в шестой и седьмой песнях поэмы. Прочтем описание дворца Алкиноя, наиболее интересное здесь с точки зрения знакомства с древнегреческим бытом несколько более позднего времени, нежели быт "Илиады".

Все лучезарно, как на небе светлое солнце иль месяц, Было в палатах любезного Зевсу царя Алкиноя; Медные стены во внутренность шли от порога и были Сверху увенчаны светлым карнизом лазоревой стали; Вход затворен был дверями, литыми из чистого злата; Притолки их из сребра утверждались на медном пороге; Также и князь их серебряный был, а кольцо золотое. Две - золотая с серебряной - справа и слева стояли, Хитрой работы искусного бога Гефеста, собаки Стражами дому любезного Зевсу царя Алкиноя: Были бессмертны они и с течением лет не старели. Стены кругом огибая, во внутренность шли от порога Лавки богатой работы; на лавках лежали покровы, Тканные дома искусной рукою прилежных работниц; Мужи знатнейшие града садилися чином на этих Лавках питьем и едой наслаждаться за царской трапезой. Зрелися там на высоких подножиях лики златые Отроков; светочи в их пламенели руках, озаряя Ночью палату и царских гостей на пирах многославных. Жило в пространном дворце пятьдесят рукодельных невольниц: Рожь золотую мололи одни жерновами ручными, Нити сучили другие и ткали, сидя за станками Рядом, подобные листьям трепещущим тополя; ткани ж Были так плотны, что в них не впивалось и тонкое масло. (Одиссея, VII, 84 - 107.)

Помимо сказанного, шестая песнь интересна еще и самой идеей счастливого, благословенного народа феаков.

Кто такие феаки? - пишет А. Боннар. - Не будем их отыскивать на карте. Это племя счастливых людей, живущих в стране сказочно плодородной, окруженной покоренным ими морем, и ведущих мудрый и простой образ жизни. Страна феаков, называемая Схерией, - это Эльдорадо, островок золотого века, пощаженный временем: там природа и искусство соперничают в красоте, великолепии и добродетели. (А. Боннар. Греческая цивилизация. Т.1. С. 91.)

Оазис в пустыне... Город на молочной реке с кисельными берегами... Утопия. Вот, пожалуй, как можно назвать эту картину. Утопия - по-гречески "нигде". Неосознанное видение Гомера, осознанная идея в будущем Платона, одноименная книга спустя полторы тысячи лет Томаса Мора, целый жанр художественной литературы в наше время. Но... мы забежали вперед.

Восьмая песнь. По патриархальному обычаю Алкиной, даже не зная имени гостя, устраивает в его честь пир. На пиру аэд Демодок поет песни о подвигах Одиссея под Троей. Растроганный Одиссей, плача, закрывает голову плащом. Демодок расспрашивает гостя о причине слез, узнает его имя и просит рассказать об испытанных им приключениях.

С девятой по двенадцатую песнь следует рассказ Одиссея о своих приключениях и испытаниях. Это и есть метод ретроспекции, впервые встречающийся нам в истории литературы. Одиссей рассказывает Алкиною о своих десятилетних странствиях и приключениях. Процитируем короткий и точный пересказ третьей тетрады поэмы в изложении профессора Сергея Ивановича Радцига. Одиссей рассказывает:

о взятии города киконов и понесенном вслед за тем поражении; о пребывании у лотофагов, где некоторые из его спутников, вкусив плодов лотоса, забыли обо всем на свете и не хотели даже возвращаться на родину; об ослеплении чудовищного циклопа Полифема (сына Посейдона, за что и преследует Одиссея разгневанный бог морей - В.Р.), сожравшего шестерых спутников Одиссея; о посещении бога ветров Эола, о том, как Эол дал Одиссею мех с ветрами и как спутники, уже находясь недалеко от Итаки, развязали его и выпустили заключенные в нем ветры, вследствие чего корабли были отнесены обратно; о гибели одиннадцати кораблей и большинства товарищей Одиссея от рук людоедов-лестригонов и о прибытии его с одним уцелевшим кораблем на остров волшебницы Кирки (Цирцеи). Кирка превратила нескольких спутников Одиссея в свиней. Одиссей с помощью Гермеса победил ее чары, после чего оставался у нее около года, пользуясь ее гостеприимством. (Сын Одиссея и Кирки Телегон, спустя многие годы, во время поисков отца случайно убьет его. Так замкнется круг сказаний об Одиссее. Отметим здесь и некую общность троянского и фиванского киклов, по крайней мере, общий мотив случайного убийства неузнанного отца, совершенного Телегоном и Эдипом.) Желая помочь Одиссею вернуться на родину, она посоветовала ему сначала отправиться в Аид, или точнее - к порогу Аида, и там вопросить тень прорицателя Тиресия. С этой целью Одиссей приехал к берегу Океана, ко входу в загробный мир. Там ему удалось не только услышать предсказания Тиресия (Запомним это имя. Оно встретится нам еще не раз.) , но и побеседовать с тенью своей матери Антиклеи, повидать тени многих других героев - Агамемнона, Ахилла, Аякса, видеть муки великих грешников Тантала, Сизифа и т.д. Из этих бесед он узнал о том, что происходит у него на родине и получил указания о дальнейшем. Далее следуют рассказы об отъезде Одиссея с острова Кирки и о других приключениях: как он благополучно миновал остров сирен, заманивающих мореходов своим пением; как потерял нескольких товарищей, проезжая между чудовищами Скиллой и Харибдой; как на острове Фринакии его товарищи зарезали священных быков Гелиоса, бога солнца, и как за это Зевс разбил корабль, после чего все спутники Одиссея погибли и только сам он, уцепившись за обломок судна, спасся и был принесен волнами на остров Огигию, где жила нимфа Калипсо. Так замыкался круг воспоминаний Одиссея. (С.И. Радциг. История древнегреческой литературы. - М.: Высшая школа, 1992. С.54.)

Из третьей тетрады приведем те фрагменты, в которых рассказывается о посещении Одиссеем загробного мира. Тема эта неоднократно будет встречаться в дальнейшем (у Вергилия, Данте и т.д.), поэтому нам особенно интересно одно из самых ранних ее отражений.

Обратимся к книге польского исследователя темы смерти и потустороннего мира в культурах разных народов Анджея Токарчика "Мифы о бессмертии" (А. Токарчик. Мифы о бессмертии. Потусторонний мир. - М.: Прогресс; Прогресс-Академия, 1992. С. 37 -46.) , цитируя которую вперемешку с цитатами из "Одиссеи", попытаемся увидеть потусторонний мир таким, каким представляли его древние греки. Перед нами едва ли не первый вариант так называемой апокалиптической литературы, столь распространенной во всем мире.

Гомеру, - пишет А. Токарчик, - мы обязаны увековечением в "Одиссее" представлений древних греков о потустороннем мире, легших в основу европейской культуры. Стремление ко всеобщему познанию и изучению, жажда деятельности, желание добраться даже до подземного мира - все это черты европейца-завоевателя. Одиссей и является таким первым европейцем... Греческая мифология - сказочный и многокрасочный политеизм. Это радостный гимн жизни, жизни именно земной. В стране теней души тоскуют по солнцу, по ясному дню, по сильному и физически крепкому телу, по навсегда утраченной родине. Тени умерших сожалеют, что живут уже не на земле, а в Гадесе. Их жизнь теперь - прозябание. Далеко-далеко за океаном, на негостеприимном, безлюдном континенте находится пропасть, ведущая в Гадес. Прибывший туда неутомимый греческий странник и путешественник - Одиссей - должен был прежде всего принести душам умерших жертву: заколоть барана и овцу. Этот ритуал являлся условием его вступления в подземное царство теней.

Скоро пришли мы к глубокотекущим водам Океана; Там киммериян печальная область, покрытая вечно Влажным туманом и мглой облаков; никогда не являет Оку людей там лица лучезарного Гелиос, землю ль Он покидает, всходя на звездами обильное небо, С неба ль, звездами обильного, сходит, к земле обращаясь; Ночь безотрадная там искони окружает живущих. Судно, прибыв, на песок мы втащили; барана и овцу Взяли с собой и пошли по течению вод Океана Берегом к месту, которое мне указала Цирцея.... Сам я барана и овцу над ямой глубокой зарезал; Черная кровь полилася в нее, и слетелись толпою Души усопших, из темныя бездны Эреба поднявшись: Души невест, малоопытных юношей, опытных старцев, Дев молодых, о утрате недолгия жизни скорбящих, Бранных мужей, медноострым копьем пораженных смертельно В битве и брони, обрызганной кровью, еще не сложивших. Все они, вылетев вместе бесчисленным роем из ямы, Подняли крик несказанный; был схвачен я ужасом бледным. Кликнув товарищей, им повелел я с овцы и с барана, Острой зарезанных медью, лежавших в крови перед нами, Кожу содрать и, огню их предавши, призвать громогласно Грозного бога Аида и страшную с ним Персефону. Сам же я меч обнажил изощренный и с ним перед ямой Сел, чтоб мешать приближаться безжизненным теням усопших К крови, пока мне ответа не даст вопрошенный Тиресий. (Одиссея, XI, 13 - 22, 35 -50)

У каждой тени, - продолжает А. Токарчик, - было что сказать. Но все они чуствовали себя столь слабыми, что перед разговором с Одиссеем должны были подкрепиться жертвенной кровью. Среди теней Одиссей узнает храброго Элпенора (спутника нашего героя - В.Р.), тело которого так и не было погребено.

Слезы я пролил, увидя его; состраданье мне душу проникло. Голос возвысив, я мертвому бросил крылатое слово: "Скоро же, друг Ельпенор, очутился ты в царстве Аида! Пеший проворнее был ты, чем мы в корабле быстроходном". Так я сказал; простонавши печально, мне так отвечал он: "О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей многославный... ...в область Аида мгновенно Дух отлетел мой. Тебя же любовью к отсутственным милым, Верной женою, отцом, воспитавшим тебя, и цветущим Сыном, тобой во младенческих летах оставленным дома, Ныне молю (мне известно, что область Аида покинув, Ты в корабле возвратишься на остров Цирцеи) - о! вспомни, Вспомни тогда обо мне, Одиссей благородный, чтоб не был Там не оплаканный я и безгробный оставлен, чтоб гнева Мстящих богов на себя не навлек ты моею бедою. Бросивши труп мой со всеми моими доспехами в пламень, Холм гробовой надо мною насыпьте близ моря седого; В памятный знак же о гибели мужа для поздних потомков В землю на холме моем то весло водрузите, которым Некогда в жизни, ваш верный товарищ, я волны тревожил". Так говорил Ельпенор, и, ему отвечая, сказал я: "Все, злополучный, как требуешь, мною исполнено будет". Так мы, печально беседуя, друг подле друга сидели, Я, отгоняющий тени от крови мечом обнаженным, Он, говорящий со мною, товарища прежнего призрак. Вдруг подошло, я увидел, ко мне приведенье умершей Матери милой моей Антиклеи... ее меж живыми оставил я дома, В Трою отплыв. Я заплакал, печаль мне проникнула душу; Но и ее, сколь ни тяжко то было душе, не пустил я К крови: мне не дал ответа еще прорицатель Тиресий. (Одиссея, XI, 55-60,65-89.)

Тиресий... предсказывает нашему страннику благополучное возвращение на Итаку.

"Царь Одиссей, возвращения сладкого в дом свой ты жаждешь. Бог раздраженный его затруднит несказанно, понеже Гонит тебя колебатель земли Посейдон; ты жестоко Душу разгневал его ослеплением милого сына. Но, и ему вопреки, и беды повстречав, ты достигнуть Можешь отечества, если себя обуздаешь и буйных Спутников... И смерть не застигнет тебя на туманном Море; спокойно и медленно к ней подходя, ты кончину Встретишь, украшенный старостью светлой, своим и народным Счастьем богатый. И сбудется все, предреченное мною". (Одиссея, XI, 100-106, 134-137.)

Лишь выслушав сетования и просьбу Элпенора (и предсказание Тиресия - В.Р.), Одиссей смог поговорить с душой своей матери. Когда он отправлялся на своем корабле на завоевание Трои, мать Одиссея еще была жива. При виде ее тени скиталец не может удержаться от слез. Плачет и его мать. Необычна их беседа.

Скрылась душа прорицателя, мне мой сказавшая жребий. Я ж неподвижно остался на месте; но ждал я недолго; К крови приблизилась мать, напилася и сына узнала. С тяжким вздохом она мне крылатое бросила слово: "Как же, мой сын, ты живой мог проникнуть в туманную область Аида? Здесь все ужасает живущего; шумно бегут здесь Страшные реки, потоки великие; здесь Океана Воды глубокие льются; никто переплыть их не может Сам; то одним кораблям крепкозданным возможно. Скажи же, Прямо ль от Трои с своим кораблем и с своими людьми ты, По морю долго скитавшися, прибыл сюда? Неужели Все не видал ни Итаки, ни дома отцов, ни супруги?" Так говорила она, и, ответствуя, так ей сказал я: "Милая мать, приведен я к Аиду нуждой всемогущей; Душу Тиресия фивского мне вопросить надлежало. В землю ахеян еще я не мог возвратиться; отчизны Нашей еще не видал, бесприютно скитаясь повсюду С самых тех пор, как с великим царем Агамемноном поплыл В град Илион, изобильный конями, на гибель троянам. Ты ж мне скажи откровенно, какою из Парк непреклонных В руки навек усыпляющей смерти была предана ты? Медленно ль тяжким недугом? Иль вдруг Артемида богиня Тихой стрелою своею тебя без болезни убила? Также скажи об отце и о сыне, покинутых мною: Царский мой сан сохранился ли им? Иль другой уж на место Избран мое и меня уж в народе считают погибшим? Также скажи мне, что делает дома жена Пенелопа? С сыном ли вместе живет, неизменная в верности мужу? Иль уж с каким из ахейских владык сочеталася браком?" Так я ее вопросил; Антиклея мне так отвечала: "Верность тебе сохраняя, в жилище твоем Пенелопа Ждет твоего возвращенья с тоскою великой и тратит Долгие дни и бессонные ночи в слезах и печали; Царский твой сан никому от народа не отдан; бесспорно, Дома своим Телемах достояньем владеет, пирами Всех угощает, как то облеченному саном высоким Следует; все и его угощают. Лаэрт же не ходит Более в город; он в поле далеко живет, не имея Там ни одра, ни богатых покровов, ни мягких подушек; Дома в дождливое зимнее время он вместе с рабами Спит на полу у огня, покровенный одеждой убогой; В летнюю ж знойную пору иль поздней порою осенней Всюду находит себе на земле он в саду виноградном Ложе из листьев опалых, насыпанных мягкою грудой. Там он лежит, и вздыхает, и сердцем крушится, и плачет, Всё о тебе помышляя; и старость его безотрадна. Кончилось так и со мной; и моя совершилась судьбина. Но не сестра Аполлонова с луком тугим Артемида Тихой стрелою своею меня без болезни убила, Также не медленный, мной овладевший недуг, растерзавши Тело мое, из него изнуренную душу исторгнул: Нет; но тоска о тебе, Одиссей, о твоем миролюбном Нраве и разуме светлом до срока мою погубила Сладостно-милую жизнь". И умолкла она. Увлеченный Сердцем, обнять захотел я отшедшую матери душу; Три раза руки свои к ней, любовью стремимый, простер я, Три раза между руками моими она проскользнула Тенью иль сонной мечтой, из меня вырывая стенанье. Ей наконец, сокрушенный, я бросил крылатое слово: "Милая мать, для чего, из объятий моих убегая, Мне запрещаешь в жилище Аида прижаться к родному Сердцу и скорбною сладостью плача с тобой поделиться? Иль Персефона могучая вместо тебя мне прислала Призрак пустой, чтоб мое усугубить великое горе?" Так говорил я; мне мать благородная так отвечала: "Милый мой сын, злополучнейший между людьми. Персефона, Дочь громовержца, тебя приводить в заблужденье не мыслит. Но такова уж судьбина всех мертвых, расставшихся с жизнью. Крепкие жилы уже не связуют ни мышц, ни костей их; Вдруг истребляет пронзительной силой огонь погребальный Всё, лишь горячая жизнь охладелые кости покинет; Вовсе тогда, улетевши, как сон, их душа исчезает. Ты же на радостный свет поспеши возвратиться; но помни, Что я сказала, чтоб все повторить при свиданье супруге". (Одиссея, XI,151-224.)

Печалью и покоем веет от этого античного гомеровского царства теней, Гадеса. Необычная, кратковременная встреча с живым человеком вызывает у многих умерших, в основном смирившихся со своей судьбой, бурное волнение. Каждый из них стремится рассказать Одиссею о последних минутах своей земной жизни, у многих даже есть личные просьбы. Здесь жена фессалийского царя Кретея - царица Тиро, дочь речного бога Асопа - Антиопея, жена Амфитриона - Алкмена (мать величайшего греческого героя - Геракла), мать и жена Эдипа - несчастная Эпикаста, жена Нелея - Хлорида, а также Леда, Ариадна, Климена, Эрифила и много-много других некогда прекрасных и славных женщин и девушек. Дольше всего Одиссей разговаривает с тенью Агамемнона, коварно убитого собственной женой Клитемнестрой и ее любовником Эгистом, когда этот Атрид - герой боев у Трои - возвращался из далекого похода в родной дом. Агамемнону ведомы будущность и решения богов, поэтому он делает Одиссею соответствующие предостережения. Он же предсказывает ему легкую смерть в преклонном возрасте в родимой стороне. Одиссей беседует также с величайшим героем троянской войны - Ахиллесом. Но Одиссею недостаточно этих бесед. Его обуревает любопытство, он хочет хотя бы раз заглянуть в глубь пропасти, ведущей к Тартару. В глубинах Гадеса Одиссей встречается с легендарным владыкой Крита Миносом - сыном Зевса и Европы. Минос восседает на золотом троне, держит в руке золотой жезл и вершит суд над всеми умершими. Его приговора ожидают тени, стоящие у выкованных из железа врат Гадеса. Среди них славный охотник Орион, гигант Титий, вечный мученик Тантал и неустанно занятый безрезультатным трудом Сизиф. К Одиссею подходит Геракл и, посетовав на свою нынешнюю судьбу в мрачной глубине подземелья, уступает место тени Тезея, величайшего афинского героя.

...Толпою бесчисленной души слетевшись, Подняли крик несказанный; был схвачен я ужасом бледным, В мыслях, что хочет чудовище, голову страшной Горгоны, Выслать из мрака Аидова против меня Персефона. Я побежал на корабль и велел, чтоб, не медля нимало, Люди мои на него собрались и канат отвязали, Все на корабль собралися и сели на лавках у весел. Судно спокойно пошло по течению вод Океана, Прежде на веслах, потом с благовеющим ветром попутным. (Одиссея, XI, 632-640.)

В целом, можно сказать, XI песнь "Одиссеи" представляет собой поэтический мартиролог (Перечень мучеников, жертв и их страданий. ) героев и героинь древнегреческой мифологии.

Двенадцатая песнь как бы заканчивает первую часть поэмы, часть скитаний героя. Вторая половина посвящена его мщению.

Она тоже делится на своего рода три тетрады: Одиссей у Евмея (XIII - XVI), неузнанный Одиссей в своем дворце (XVII - XX) и собственно месть Одиссея женихам с ее последствиями (XXI - XXIV).

Но по порядку. Тринадцатая песнь посвящена возвращению Одиссея на Итаку, куда он приплыл ночью. Проснувшись утром, он не узнал родного острова, окутанного волшебством Афины густым туманом. Богиня является герою в облике молодого пастуха, наставляет его в том, как действовать в борьбе с женихами Пенелопы и, придав Одиссею вид дряхлого нищего, направляет его к свинопасу Эвмею.

В четырнадцатой песни Одиссей рассказывает Эвмею вымышленную историю о себе, но дает понять, что царь Итаки жив и вот-вот возвратится на родину.

В пятнадцатой песни повествуется о том, как Афина является во сне Телемаху, все еще находящемуся у Менелая, и повелевает ему тоже ехать к Эвмею. Телемах приходит к Эвмею и посылает его во дворец известить Пенелопу о своем возвращении. Одиссей, оставшись наедине с сыном, открывается ему. Вместе они обдумывают план мщения женихам.

Семнадцатая и восемнадцатая песни рассказывают о том, как на следующий день Телемах пошел во дворец. Вскоре Эвмей повел туда и Одиссея, находящегося по-прежнему в облике нищего. Героя, конечно, не узнают, осыпают бранью и насмешками. Пенелопа, возмущенная недостойным поведением женихов, отправляет их по домам, а сама желает выслушать нищего, которому известно что-то о судьбе ее мужа.

Девятнадцатая песнь. Поздно ночью Одиссея приводят к Пенелопе. Он рассказывает ей кое-что о ее муже. Обрадованная и растроганная Пенелопа, не зная, как наградить странника за добрые вести, приказывает старой рабыне Эвриклее, давным-давно нянчившей маленького Одиссея, омыть гостю ноги. Та узнает героя по старому шраму на ноге.

... Отдернула руки она в изумленье; упала В таз, опустившись, нога; от удара ее зазвенела Медь, покачнулся водою наполненный таз, пролилася На пол вода. И веселье и горе проникли старушку, Очи от слез затуманились, ей не покорствовал голос. Сжав Одиссею рукой подбородок, она возгласила: "Ты Одиссей! Ты мое золотое дитя! И тебя я Прежде, пока не ощупала этой ноги, не узнала!" Кончив, она на свою госпожу обратила поспешно Взоры, чтоб ей возвестить возвращение милого мужа. Та ж не могла ничего, обратяся глазами в другую Сторону, видеть: Паллада ее овладела вниманьем. Но Одиссей, ухвативши одною рукою за горло Няню свою, а другою ее подойти приневолив Ближе к нему, прошептал ей: "Ни слова! Меня ты погубишь: Я Одиссей; ты вскормила меня; претерпевши немало, Волей богов возвратился я в землю отцов через двадцать Лет. Но - уж если твои для узнания тайны открылись Очи - молчи!.. (Одиссея, XIX, 468 - 486.)

Двадцатая-двадцать вторая песни рассказывают о том, как на следующий день женихи продолжили пир во дворце Одиссея, и Пенелопа пообещала свою руку тому, кто победит в состязании из царского лука. Никто из них, однако, не смог даже натянуть тетиву. Одиссей просит позволить ему принять участие в состязании. Несмотря на насмешки женихов, Телемах дает ему лук, и Одиссей без труда поражает цель, а затем убивает двух женихов. Завязывается бой, в результате которого герой отправляет в Аид всех незаконных претендентов на руку своей жены.

Двадцать третья песнь. Пенелопа, находясь в своем покое, ничего не знает о происходящем. Прибежавшая Эвриклея сообщает ей о случившемся. Известие о возвращении Одиссея кажется Пенелопе невероятным. Только когда Одиссей дал ей доказательства своей личности, она признала в нем своего мужа, двадцать лет назад ушедшего в военный поход против Трои. Вот эта, одна из лучших в поэме, сцена.

...Одиссею разумная так отвечала царица: "Ты, непонятный! Не думай, чтоб я величалась, гордилась Или в чрезмерном была изумлении. Живо я помню Образ, какой ты имел, в корабле покидая Итаку. Если ж того он желает, ему, Евриклея, постелю Ты приготовь; но не в спальне, построенной им; а в другую Горницу выставь большую кровать, на нее положивши Мягких овчин, на овчины же полость с широким покровом". Так говорила она, испытанью подвергнуть желая Мужа. С досадою он, обратясь к Пенелопе, воскликнул: "Сердцу печальное слово теперь ты, царица, сказала; Кто же из спальни ту вынес кровать? Человеку своею Силою сделать того невозможно без помощи свыше; Богу, конечно, легко передвинуть ее на другое Место, но между людьми и сильнейший, хотя б и рычаг он Взял, не шатнул бы ее; заключалася тайна в устройстве Этой кровати. И я, не иной кто, своими руками Сделал ее. На дворе находилася маслина с темной Сению, пышногустая, с большую колонну в объеме; Маслину ту окружил я стенами из тесаных, плотно Сложенных камней; и, свод на стенах утвердивши высокий, Двери двустворные сбил из досок и на петли навесил; После у маслины ветви обсек и поблизости к корню Ствол отрубил топором, а отрубок у корня, отвсюду Острою медью его по снуру обтесав, основаньем Сделал кровати, его пробуравил, и скобелью брусья Выгладил, в раму связал и к отрубку приладил, богато Золотом их, серебром и слоновою костью украсив; Раму ж ремнями из кожи воловьей, обшив их пурпурной Тканью, стянул. Таковы все приметы кровати. Цела ли Эта кровать и на прежнем ли месте, не знаю; быть может, Сняли ее, подпилив в основании масличный корень". Так он сказал. У нее задрожали колена и сердце. Признаки все Одиссеевы ей он исчислил; заплакав Взрыд, поднялась Пенелопа и кинулась быстро на шею Мужу и, милую голову нежно целуя, сказала: "О, не сердись на меня, Одиссей!.." (Одиссея, XXIII, 173 - 209.)

Двадцать четвертая песнь поэмы рассказывает о том, как души убитых женихов приходят в загробный мир, а их родственники в Итаке поднимают восстание против Одиссея. Однако он вместе с отцом Лаэртом, сыном Телемахом и верными рабами убивает главарей и заключает мир с остальными жителями острова. В этом, как и во всем остальном, ему помогает "светлая дочь громовержца Афина Паллада". Этой строкой и заканчивается вторая величайшая поэма древности "Одиссея", поэма о человеке практического ума и ловких рук, об истинном, по выражению А. Боннара, "кузнеце своего счастья".

Он, - говорит швецарский ученый, - полон решимости добиться счастья, построить его вновь, как некогда своими руками он соорудил супружеское ложе... Мы видим его в поэме поочередно косцом, плотником, кормчим, каменщиком, шорником: он орудует топором, плугом и рулем так же уверенно, как и владеет мечом... Одиссей воплощает борьбу, которую человеческий разум ведет за человеческое счастье на земле. (А. Боннар. Греческая цивилизация. Т.1. С. 96.)

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:

1. Кто, согласно А. Боннару, был главным адресатом (заказчиком) "Одиссеи"?
2. Как называется литературный прием, положенный в основу создания "Одиссеи"?
3. За что Посейдон преследовал Одиссея?
4. Что такое утопия? Какой эпизод из странствий героя напоминает о ней читателю?
5. Какую роль в судьбе Одиссея сыграла Кирка (Цирцея)?
6. Какая сцена поэмы особенно сильно отразилась в творчестве римского поэта Вергилия и повлияла затем на развитие жанра "видений" в европейской средневековой литературе?
7. Как вы думаете, получила ли развитие в последующей литературе сцена явления неузнанного (переодетого) героя и внезапное (решающее) узнавание его? Если да, то попробуйте назвать жанры и конкретные