Распопин В.Н.

Очерки истории зарубежной литературы. Литература Древней Греции

Новосибирск. "Рассвет", 1997

Глава: Боги и люди (От Миноса до Эзопа). Греция в VII - VI вв. до н.э.: религия, культура, искусство.

Вопросы к главе

Сейчас, подступая к беседам об авторской литературе, которая началась в греческой, как и в любой другой культуре, с лирической поэзии, посмотрим, каким был исторический и культурный фон, на котором она появилась.

Это - вновь период перемен, крушения родового строя, период, когда воинские доблести Ахилла окончательно вытесняются доблестями Одиссея, т.е. смекалка, предприимчивость, хитрость и расчет возобладают над силой, храбростью и воинской яростью. Вообще говоря, кончается период разрушителей и наступает время строителей. Конечно, герои-предки по-прежнему почитаются, но дальновидные политики понимают, что побеждают не столько герои, сколько хорошо подготовленные армии и народные ополчения.

В политике также побеждают не столько храбрые и сильные, сколько хитрые и богатые. VII и VI вв. до н.э. - период общественной ломки и борьбы за власть, породившей в греческих полисах множество собственных маленьких наполеонов. Их называли тиранами. Тогда это понятие не означало еще деспотизма и жестокости, но характеризовало человека, добившегося единоличной власти, не имея на нее наследственных прав. Обыкновенно это был какой-нибудь знатный и честолюбивый человек, который с помощью общественных низов добивался власти и давал затем возможность стабилизировать экономическое положение ремесленников, торговцев и мелких землевладельцев. Спустя чаще всего десять или чуть более лет эти же низы приводили к свержению его тирании.

Пришедший к власти тиран стремился упрочить свое положение, кроме прочего, и созданием пышного двора. А кто лучше художников, поэтов, ученых мог создать ему авторитет в глазах современников, придать блеск его правлению?

Так в Греции появляются дворы тиранов, при которых блистают художники и поэты. Так создаются и чеканятся формы изящных искусств. Так появляются имена, с которыми впоследствии связываются направления и жанры. Так из народного искусство становится авторским.

Кроме того, и, это, может быть, самое главное, в VII-VI вв. до н.э. во многих городах Древней Греции начинается борьба аристократии и народа. Эта борьба идет с различным успехом, постепенно раскалывая страну на два лагеря, о которых речь далеко впереди. Интересно вот что: там, где, как в Афинах, победу одерживает народ и вместе с ним демократия, культура расцветает широко и чрезвычайно многообразно; там, где, как в Спарте, аристократия оставляет за собой сильную власть, побеждает оружие, культ, а искусство развивается только в особых формах и жанрах, во главу угла ставящих преимущественно формальную сторону.

В общем плане в культурном строительстве Древней Греции в этот период произошло следующее. Во второй половине VII в. до н.э. фараон Псамметих разрешил ионийцам основать в Египте колонию Навкратиду. Благодаря ей они узнали о папирусе, родоначальнике нашей бумаги, что привело к развитию писаной прозы и признанию ионийского диалекта как языка общеэллинской прозы (он был вытеснен аттическим только в конце V в. до н.э.). Далее, именно в этот период в Греции возникла и быстро распространилась религия Аполлона, пришедшая, скорее всего, из Трои. Средоточиями этой религии стали остров Делос и дельфийский храм на склоне Парнаса.

Будучи, - рассказывает Ф.Ф. Зелинский, - как и вообще греческие религии, чужда всякой исключительности и нетерпимости, она (религия Аполлона - В.Р.) вступила в дружественные отношения с более древней религией Зевса: Аполлон стал сыном Зевса и разрешителем великого антагонизма между ним и Землей (см. нашу Предысторию - В.Р.). В символической форме эта идея была выражена в основном мифе дельфийского культа: сребролукий бог своими стрелами убивает великого змея Земли, Пифона, и овладевает ее прорицалищем: отныне знание Земли принадлежит ему и через него его отцу Зевсу... В догматической форме ее высказала его Сивилла в Додоне, древнем центре религии Зевса: Есть Зевс, был он и будет; воистине молвлю, велик Зевс! Зиждет плоды вам Земля; величайте же матерью Землю. Итак: Зевс предвечен и вечен, не будет ему гибели от Земли, с ней он живет в мире; это - заслуга Аполлона, за это он "велик у престола Зевса" (Эсхил). С признанием этого догмата вся греческая религия вступила в новый фазис: ее бог стал вечным, всеведущим, всемогущим - он должен был стать и всеблагим. В сравнении с этим пониманием наивные боги Гомера показались слишком человечными; отсюда вражда между Аполлоном и аэдами и его попытка реформировать греческую мифологию, которую он со значительным, хотя и не полным успехом, осуществил через своих пророков, лирических поэтов. (Ф.Ф. Зелинский. История античной культуры. С. 110. )

Эта реформация произошла благодаря гимнической поэзии, которая разрабатывала свою мифологическую тематику с позиции именно дельфийской религии и дельфийской же морали.

Благодаря Аполлону бог стал совершенством, прежде всего совершенством красоты, и его кумир (изображение, статуя) должен был соответствовать этому идеалу.

Отсюда, - продолжает Ф.Ф. Зелинский, - истинно греческий догмат об объявлении бога в красоте (Сравните известное выражение Ф.М. Достоевского: "Красотою спасется мир". Как тесно сплетаются в нем корни русской культуры, произрастающие из восточных религий и этого совершенно европейского, греческого представления о красоте как высшем благе.) , в силу которого греческая религия стала матерью греческого искусства. (Ф.Ф. Зелинский. Там же. С. 111. )

Сила и влияние дельфийского храма в Древней Греции были совершенно неоценимы. Для того, чтобы задать свой важный вопрос дельфийской пророчице Пифии и выслушать ее таинственный поэтический ответ, приезжали из самых отдаленных уголков Греции. Через Пифию на всю греческую действительность оказывалось мощнейшее влияние ее политиков-жрецов, а впоследствии, при перенесении в Рим оракулов куманской Сивиллы, через них осуществлялась и эллинизация римской религии.

Примерно в это же время получили развитие еще два очень важных для древних греков культа: религия Деметры и религия Диониса.

Религия Аполлона, - вновь читаем у Ф.Ф. Зелинского, - пронизывала всю жизнь человека, как государственную, так и частную; но именно только жизнь. Великой тайны смерти она не касалась... Аполлон и смерть так же несовместимы, как свет и мрак... Пробел... был заполнен двумя другими религиями, которые мы называем мистическими, так как естественный страх перед царством смерти дозволял открывать его тайны только тем, которые подготовились к этим откровениям посредством особых религиозных обрядов, то есть посвященным (по-гречески "мистам", mystai, от глагола myein - "закрывать глаза" на окружающий мир ради внутреннего созерцания). Это были религии Деметры и Диониса. Откровения обеих имели своим предположением... возникновение представления об общей обители душ взамен исконного - о могиле как жилище души. Очень вероятно, что это представление возникло под влиянием обычая сжигать трупы (заимствованного из Малой Азии - В.Р.): естественно было предположить, что вместе с дымом костра и душа улетала куда-то далеко, за пределы живого мира. Это царство душ и его властителя, "невидимого" бога (A-ides, позднее Hades, отсюда наше "ад") вначале представляли себе на западе, за Океаном, где солнце заходит... затем, при наличии подземной могилы усопшего, возникло посредствующее представление о подземной обители Аида. Оно осталось господствующим: по смерти человека Гермес берет за руку его душу и ведет ее под землю, к мутной "реке вздохов" (Acheron); там угрюмый Харон переправляет ее на челноке на тот берег, где высятся "врата" Аида и Персефоны. Ласково встречает пришельца пес-привратник Кербер; отныне он живет призрачной жизнью на "асфоделевом лугу", продолжая свои земные занятия, но без смысла и цели. И эта жизнь равна для всех: даже Ахилл не составляет исключения. Именно его душе у Гомера влагается в уста грустная оценка этой жизни (Одиссея, XI, 488, пер. В.А. Жуковского): О, Одиссей, утешения в смерти мне дать не надейся! Лучше б хотел я живой, как поденщик, работая в поле, Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный, Нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать мертвый. Вот это-то "утешение в смерти" и стало стремлением и обеих названных религий, и тех, которые позднее за ними последовали. (Ф.Ф. Зелинский. История античной культуры. С. 113-114.)

Вы, разумеется, помните, миф о Коре, дочери матери-земли Деметры. Согласно ему, Кору похитил и сделал своей супругой Аид. Тронутый отчаянием и мольбами Деметры, Зевс уговорил Аида периодически отпускать Кору на землю, так чтобы зимние месяцы она проводила с мужем, а летние с матерью. Во время своих страданий по исчезнувшей дочери, Деметра отказалась от общения с другими богами и под видом старушки нанялась няней к элевсинскому царю Келею и его жене Метанире. После вмешательства в судьбу дочери Зевса, Деметра в награду Келею и Метанире, учредила у них свои таинства, подарила им науку хлебопашества и т.п.

Вот эти элевсинские таинства быстро стали сначала общеафинским культом, потом общеэллинским, а под конец и вселенским (имперским).

Главным содержанием этих таинств, доступных только посвященным, - продолжает Ф.Ф. Зелинский, - было именно "возвращение Коры"... ее победа над смертью, явившаяся залогом такой же победы и для людей; она представлялась мистам в виде сященной драмы, содержание которой наполняло их уверенностью в бессмертии их души... Целью посвящения было также обеспечить себе милостью Коры "лучшую участь" за пределами жизни. Учили, что из общего сонма теней в подземном мире посвященные выделены в особый класс, наслаждающийся вечным блаженством на цветистых лугах и под сенью зеленых рощ в беспрерывной...хорее. В соответствии с изменившимися представлениями о Земле полагали, что их местопребывание - на обратной ее стороне, там, где солнце светит во время наших ночей. Очень вероятно, что первоначально посвящение было единственным условием этой "лучшей участи"; но со временем, по мере вторжения нравственности в религию, к этому скаральному требованию было прибавлено и нравственное; "мы одни наслаждаемся солнцем и ясным светом - мы, которые дали себя посвятить и вели благочестивую жизнь по отношению к чужестранцам и к маленьким людям", - говорят мисты у Аристофана... (Об Аристофане см. ниже отдельную главу этих "Очерков..." ) Посвящение было доступно всем - и мужчинам, и женщинам, и свободным, и рабам, и гражданам, и чужестранцам. Таким образом, религия Деметры - в отличие от аристократической религии Аполлона - имела строго демократический характер, в соответствии с ее прикосновенностью к самой демократической из всех управляющих нами сил - смерти. (Ф.Ф. Зелинский. История античной культуры. С. 115-116.)

Религия плодородия, религия Диониса возникла во Фракии и в соседней с ней Македонии. Ей были свойственны шумные празднования под открытым небом, на горных и лесных полянах (оргадах) - оргии, справлявшиеся под оглушительную музыку тимпанов, кимвалов и флейт. Пение и пляски доводили участников (вакхантов и вакханок) до исступления (по-гречески "экстаза"), так что человеку казалось, что душа отрывается от тела и улетает ввысь, в неведомое. "В силу этого... религия Диониса и стала зародышем учения о бессмертии души" (Ф.Ф. Зелинский). Этот бог скоро был объявлен сыном Зевса и фиванской царевны Семелы, поскольку именно в Фивах его культ раньше других греческих городов обрел особенную популярность.

Подробнее об этой религии вновь узнаем из книги "История античной культуры" профессора Зелинского.

Под влиянием умеряющей религии Аполлона наступило постепенное преобразование дионисических таинств; оно связано с именами трех аполлоновских пророков, из коих двое - Меламп и Орфей - были мифическими личностями и только третий, Пифагор, - исторической. Реформа Мелампа состояла в том, что оргиастический культ Диониса, опасный для общественной нравственности, он ограничил пределами времени и места: временем стали так называемые триетериды (..."трехлетия", то есть, по-нашему через год), местом - нагорные луга Парнаса; туда греческие государства посылали своих представительниц-вакханок, которые и должны были чествовать бога установленными ночными хороводами. От этого оргиастического культа следует отличать гражданский, правившийся в отдельных греческих городах. Здесь праздники Диониса были приурочены к виноделию: так, в Афинах праздновались Осхофории (сбор винограда, в октябре), Сельские Дионисии (первый морс, в декабре), Ленеи (праздник точила, вследствие календарной путаницы перенесенный на январь), Анфестерии (праздник цветов и молодого вина) и Великие Дионисии (учрежденный тираном Писистратом главный праздник). Только теперь Дионис стал богом вина, каким он первоначально вовсе не был. Впрочем, и эти гражданские праздники были еще достаточно шумными; их культурная важность заключается в том, что они были средой зарождения и развития греческой драмы. Реформа Орфея (Об Орфее см. в Предыстории.) превратила дионисизм в глубокомысленное религиозно-философское учение... Побывав в подземном мире, он приобщился к его тайнам; их он и поведал посвященным в его орфические таинства. Тайное учение орфизма состоит из трех объединенных общей идеей частей - космогонической, этической и эсхатологической (Космогония - в данном контексте - наука о происхождении. Эсхатология - учение о конечных судьбах мира и человека, в т.ч. индивидуальная эсхатология рассматривает проблему загробной жизни отдельной человеческой души, а всемирная эсхатология размышляет о конечной цели космоса и истории.) . Космогоническая часть примыкает к первоначальной религии Зевса. Зевс замышляет отказаться от добытой преступлением власти в пользу сына, который был бы чист от этого преступления. Этого сына ему рождает царица подземной тьмы Персефона; это был "первый Дионис", Загрей. Мстительные титаны заманивают к себе отрока Загрея посредством зеркала, в котором он видит свое отражение (первый символ индивидуализации). Убедившись в их злокозненном намерении, Загрей бежит, превращаясь в различные тела (второй символ индивидуализации); в образе быка он настигнут титанами, они разрывают его на части (третий символ индивидуализации) и поглощают - только сердце спасает Афина. Зевс сражает титанов перуном; из их золы происходит человеческий род. Спасенное же сердце Загрея он поглощает сам и затем, сочетавшись с Семелой, делает ее матерью "второго Диониса". Этическая часть вытекает из космогонической. Человек, происшедший от поглотивших первого Диониса титанов, состоит из двух элементов: дионисического и титанического. Дионисические элементы стремятся к воссоединению с новым Дионисом в первобытной великой сути; титанические противодействуют этому стремлению, стараясь удержать человека в узах индивидуальности. Нравственный долг понявшего свое назначение человека состоит в том, чтобы содействовать освобождению дионисического элемента своего естества путем подавления титанического. (Т.е. проще говоря - с богом ли мы, в боге ли, или сами по себе - В.Р.). Средством для этого, указанным Дионисом через своего пророка Орфея, является "орфическая жизнь". В ней впервые Греция познала момент известного, хотя и очень умеренного, аскетизма (умерщвления плоти во имя высокой духовности и грядущего слияния с божеством - В.Р.)... Эсхатологическое учение возвещало верующим об ожидающей их за гробом участи. Душа бесмертна, но не свободна, а заключена в бесконечный "круг" рождений и смертей. Даже орфическая жизнь не сразу освобождает душу от "тягостного круга"; для этого жизнь должна быть повторена в нескольких последовательных перевоплощениях в посюстороннем мире, и, кроме того, умершие должны вести себя соответственном образом в потустороннем, для чего им давались в гроб особые наставления ("книга мертвых" орфизма). За смертью следовал загробный суд - здесь впервые имеем мы эту богатую будущим идею; за ним - наказания для злых и награды для добрых, и те и другие впредь до нового воплощения (кроме "неисцелимых", наказания которых были вечны). Лишь пройдя ряд таких испытаний, душа имеет надежду на окончательное освобождение из "гробницы тела" (soma-sema, один из орфических афоризмов) и на вечное блаженство в Дионисе. Орфические таинства, в отличие от элевсинских, не были прикреплены к определенному месту; их распространителями были странствующие проповедники... В устах истинных учителей эта тайная наука была важным двигателем религиозной и нравственной культуры, и под ее влиянием находилось немало выдающихся умов древности - между прочими и Платон. Реформа Пифагора состояла, главным образом, в том, что он объединил существовавшие в его время (VI в. до Р.Х.) в Кротоне, а затем и вообще в греческой Италии орфические секты в религиозно-политический пифагорейский орден, затем в том, что он дал орфическому учению о душе философское обоснование, введя в него свой мистицизм чисел. (Ф.Ф. Зелинский. История античной культуры. С.116-118.)

Мы еще вернемся к древним таинствам, когда поведем речь о драматургии, а сейчас обратимся к науке и искусствам, в которых в этот период также происходят перемены. Собственно говоря, наука теперь начинает заявлять о себе в полный голос. Это ясно уже из упоминания в религиозном контексте имени великого ученого Пифагора. Пожалуй, данный период в науке лучше всего характеризуется, кроме Пифагорова, именами легендарного (или лучше сказать божественного) врача Асклепия, реального врача Гиппократа, жившего, правда, несколько позже (V - нач. IV вв. до н.э.) и философов Фалеса, Анаксимандра, Анаксимена и Гераклита.

Для нашего курса философия - предмет весьма важный, потому уделим некоторое время родоначальникам любомудрия прежде чем говорить о литературе художественной, которая во многом зависит от философии, претворяет ее идеи в художественной форме и т.д.

Философия того времени сосредоточена на проблеме возникновения природы, мироздания.

Толчок к ней, - пишет Ф.Ф. Зелинский, - дала религия Зевса своим догматом о прародительнице Земле, причем Земля понималась не столько как стихия, сколько как божество; в этом смысле еще певец Гесиод провозгласил ее исконность. Следуя по его стопам, ионийская философия природы, приблизительно с 600 года до Р.Х., ставила вопрос об одушевленном и божественном правеществе, из которого возникли другие, - но уже не в наивном генеалогическом, а в научном эволюционном порядке: теогонию сменила космогония. Ее основоположником был Фалес Милетский, один из многих "всечеловеков" тех времен - государственный муж, торговец-путешественник, техник, математик, астроном; математику он принес из Египта, астрономию из Вавилона, но обе эти науки проник духом эллинского научного рассуждения. Исходя из наблюдения, что влага - принцип питания и жизни, он решил, что вода и есть то правещество, из которого возникли остальные. Его преемник Анаксимандр Милетский не решился точно определить это правещество: он назвал его просто "беспредельным" (apeiron). Зато он внес в проблему мирового становления нравственную идею: возникновение было первородным грехом возникшего, за него оно обречено разрушению как справедливой каре; только правещество, никогда не возникшее, - неразрушимо, и в него должно вновь обратиться все возникшее. Так-то впервые был провозглашен великий принцип неразрушимости материи. Заслуга третьего милетского философа, Анаксимена, состоит не столько в том, что он правеществом признал воздух, сколько в том, что он указал пути возникновения из него прочих веществ: путем сплочения (он еще не сказал "атомов", но этот вывод был отныне неизбежен) воздух переходит в воду и затем в землю, путем разрежения - в огонь. Этим были установлены четыре состояния вещества - твердое, жидкое, газообразное и лучистое. Все названные мыслители сходятся в том, что они вещество, по своей природе недвижное, признавали началом становления, то есть движения; избегая их ошибки, Гераклит Эфесский (около 500 года до Р.Х.) установил изначальность движения и, следовательно, правеществом - вечно движущийся огонь: из него все произошло, в него все обратится. Он - жизнь и разум; все живет, поскольку оно причастно огню. Периодические обогневения - незыблемые вехи мирового становления; и, подобно им, незыблем закон, ими управляющий... Вопрос о форме мироздания тоже был двинут вперед ионийской школой. Правда, от двух основных иллюзий, которыми мы обязаны непроверенному свидетельству наших глаз, - недвижности и плоскости земли - она еще не могла отделаться; исходя из них, Анаксимандр учил, что земля представляет собой плоский цилиндр, реющий в центре шаровидного космоса, грани которого образует усеянное звездами небо. Он же составил и первую в истории человечества карту Земли - точнее, того круга ее мнимого цилиндра, на котором живем мы; особенностями этой карты были "средиземное" море и кругоземный океан. Все это было очень наивно - и все же большим прогрессом в сравнении с прежними представлениями. Но домыслы Анаксимандра были далеко превзойдены Пифагором... Одним из его воспитательных средств была музыка - особенно аполлоновская, струнная; производя опыты над монохордом (прибором для определения высоты тона струны и ее частей, состоящим из резонаторного ящика с натянутой над ним струной и расположенной над ней подвижной подставки для изменения высоты звука - В.Р.), он открыл главный закон акустики, - что относительная высота звука стоит в зависимости от соизмеримых и выраженных простыми числами размеров одинаково напряженной струны (1:2 = октава, 2:3 = квинта, 3:4 = кварта и т.д.), то есть, другими словами, - теорию музыкальных интервалов. Упоенный этим успехом в сведении качественного различия к количественному, он обобщил свое открытие и провозгласил - предваряя новейшую химию - число корнем мироздания. Своей школе он завещал дальнейшее развитие как арифметики, скоро выродившейся в мистицизм "священных" чисел, и геометрии плоскости (вспомним "пифагорову теорему"), так и применение этих наук к объяснению мироздания. В нем Пифагор видел своего рода космическую лиру: в центре, как ее основа, Земля, вокруг нее - вращающиеся планетные сферы, на таком расстоянии друг от друга, чтобы их вращение издавало звуки диатонической гаммы. Это и есть "гармония сфер" (Гармония сфер - учение о числовых соотношениях между планетами и связующей их тонической системе. Оно возникло на Древнем Востоке (Египет, Вавилон, Индия, Китай), затем было перенесено пифагорейцами на греческую почву. В Европе эту теорию ждало большое будущее, ею занимались не только Пифагор и его школа, но также Платон и Аристотель, а всё, чем занимались эти двое последних, дожило едва ли не до наших дней. Так и Гармония сфер была мистически воспринята неопифагорейцами и неоплатониками, а через них и отцами церкви, философами и учеными средневековья. Суммируя их представления, можно сказать, что числовая гармония пронизывает и все мировое пространство (макрокосм), и человеческую душу (микрокосм), в то же время чувственно воспринимаемая музыка, производимая звучащими инструментами, является только отражением музыки сфер. Особенно интересно для нас, что и выдающиеся творцы Нового времени использовали и разрабатывали в своих трудах это древнее учение. Так, в XVII в. И. Кеплер обосновывал Гармонию сфер, исследуя соотношения угловых скоростей планет; так, Шекспир, Гете, а за ними и европейские романтики обращались к этому учению в своих художественных произведениях.) ; мы ее не слышим, потому что привыкли к ней. Так-то Пифагор сблизил Землю с планетами... Он приписал ей шаровидность, приближая к ней по величине Солнце и прочие светила... Его школа... допустила в средоточии мироздания так называемый "очаг", центральный огонь, вокруг которого вращаются как Земля, так и прочие светила, вплоть до небесной тверди. Впервые в истории человечества геоцентрическая система была покинута в пользу небесной хореи - Земля и Солнце и звезды плавно и величаво обходят святой "очаг" вселенной, как священнодействующие девы - пылающий алтарь своей богини, под таинственные звуки "гармонии сфер". (Ф.Ф. Зелинский. История античной культуры. С. 89-91.)

И в заключение еще несколько слов о философии и науке. Здесь пока нет необходимости подробно рассматривать многочисленные произведения многочисленных мыслителей, а лучше всего просто прислушаться вот к этим словам М.Л. Гаспарова, совершенно точно передающим истинное положение вещей в области философии:

Какого ни взять мыслителя в истории европейской мысли за две с половиной тысячи лет, взгляды его, бесконечно упрощая, всегда можно будет свести или к взглядам Фалеса, или к взглядам Пифагора: или к "материализму", или к "идеализму", как выражаются философы. (М.Л. Гаспаров. Занимательная Греция. С. 106. )

****

В области изящных искусств наша эпоха также принесла немало нового, прежде всего в архитектуре, главной заботой которой стало строительство храмов. И прежде всего, конечно, храмов Аполлона. Согласно его религии, Аполлон периодически приходит к людям, что для них означает прежде всего необходимость его достойно принять. Сначала для приема бога устраивалась беседка в лавровой роще, затем дерево было заменено камнем, а само здание окружено колоннадой, символизировавшей всё те же деревья. Колонна суживалась кверху подобно обычному дереву. Существовали две основные стилевые (прежде всего в изготовлении колонн) разновидности греческих храмов - дорический и ионический. Первый из них более величав, второй - более изящен. В VII в. до н.э. вся Греция покрылась храмами, строившимися главным образом на акрополях, где они постепенно вытеснили царские дворцы, или на выдающихся в море мысах. В это же время стали появляться и скульптурные изображения богов.

Пожалуй, наиболее доступно о храмах Древней Греции рассказывает М.Л. Гаспаров. Послушаем его.

Что такое храм? Дом бога. Как построить храм? Подвести фундамент, сложить четыре бревенчатые стены, перекрыть их крест-накрест несколькими деревянными балками и водрузить сверху двускатную крышу - вот и всё. Впрочем, нет, не всё: храмы строились на возвышенных местах, открытых непогоде, стены могли отсыреть, надо было их прикрыть. Для этого двускатную крышу делали пошире, чтобы она лежала на здании, как широкополая шляпа, а края ее подпирали деревянными столбами, и столбы эти вереницей окружали здание со всех сторон. Так и образовались три яруса греческого храма: фундамент, колоннада и карниз с крышей... Фундамент храма был ступенчатым - обычно в три большие ступени. Это была как бы лестница, чтобы бог входил в свой дом. Ступени были впору только богу: человеку они иногда приходились выше колена. Тогда в них вырубали узкие лесенки со ступеньками пониже. Колоннада была самой заметной частью храма. Колонны несли крышу; всем своим видом они должны были показывать: нам тяжело, но мы побеждаем эту тяжесть! Показывали они это по-разному: в одних храмах колонны были мужественные - дорические, в других женственные - ионические. Дорические колонны были широкие и крепкие, посредине чуть утолщенные, как напрягшийся мускул. Основанием они врастали прямо в фундамент, вершиной упирались почти прямо в карниз - прокладкой служила лишь небольшая каменная подушка. Ионические колонны были тоньше и стройней. Внизу у них был постамент из двух мраморных валиков, вверку каменная подушка загибалась двумя завитками; и то и другое как бы упруго сопротивлялось тяжести крыши. Карниз над колоннадами был трехполосный. Сверху и снизу лежали крепкие мраморные балки, а между ними шел фриз - вереница выпуклых рельефных изображений вокруг всего храма. В изящных ионических храмах фриз был сплошным многофигурным поясом, в суровых дорических - цепью отдельных картин - "метоп", разделяемых прямоугольными плитами - "триглифами", с тремя желобками каждая. Когда-то на этих местах торчали концы поперечных балок деревянного перекрытия: триглифы были каменным напоминанием о них. Метопы были хороши для изображений боевых единоборств, сплошные фризы - для мирных шествий... На карниз опиралась двускатная крыша. Над входом и над противоположной от входа стеной она образовывала пустой треугольник. Его замуровывали и украшали скульптурами. Это был фронтон. Скульптуры надо было располагать так, чтобы они вписались в треугольник. Это было интересной задачей для скульптора. Например, изображалась сцена сражения. Тогда посредине, в самом высоком месте фронтона, вставала фигура бога, решающего исход сражения; с двух сторон от него шли друг на друга, ростом поменьше, бойцы со щитами и копьями; дальше, пригнувшись под скатами, стреляли с колен двое лучников; а затем, упав на локоть и вытянув ноги в нижний угол фронтона, лежали раненые и умирающие... Три ступени фундамента; три части колонны - база, ствол и вершина ("капитель"); три яруса карниза - нижний брус ("архитрав"), фриз и собственно карниз, - размеры этих частей были строго согласованы друг с другом... Всем правил закон, всему диктовавший свою меру. Единицей этой меры был радиус колонны, половина ее толщины: зная ее, можно было до мелочей восстановить размеры всего храма... Храмы были невелики, но величественны. Белые на фоне зеленых рощ и синего неба, они стояли не как жилища, а как скульптурные памятники. Народ собирался не в них, а перед ними и любовался ими не изнутри, а снаружи. Внутрь входили только жрецы и молящиеся. (М.Л. Гаспаров. Занимательная Греция. С. 178-180.)

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:

1. Что представляли собой древнегреческие тираны? В чем отличие древнего понятия "тиран" от современного?
2. Почему в VII - VI вв. до н.э. в культуре Древней Греции получил преобладающее влияние ионийский диалект?
3. Какова главная отличительная особенность религии Аполлона и в чем заключается ее особенное влияние на культуру Древней Греции?
4. Кто такая Пифия?
5. Что такое мистерия?
6. Что представляли собой элевсинские мистерии и кому они посвящались?
7. Аполлон и Дионис - совершенно разные, даже противоположные боги. Как вы думаете, почему же именно они непосредственно связаны с литературным творчеством, более того, являются символами поэтического вдохновения?
8. В чем суть реформ Мелампа, Орфея и Пифагора?
9. С чего и когда началась древнегреческая философия? Назовите имена первых философов.
10. Что такое "гармония сфер"?
11. Что такое храм? Каковы основные особенности древнегреческого храмового строительства?
12. В чем разница между дорическим и ионическим стилем?