Плеяда 42

Нет, что ни говори, но даже несмотря на некоторые досадные промахи, как, например, с Катенькой Поспеловой, Витька Кузик все же был настоящий разведчик. В нем было все: чутье, маневр, и опыт, и талант... И даже попав, как сейчас, в массовую баталию, разведчик Кузик никогда не торопился тут же кого-то убить, он оставлял буйным и глупым головам - сразу кидаться в гущу боя и так или иначе быть убитыми. Может, ты успеешь убить одного, и двух, и трех... Но четвертый, заслышав всю эту пальбу, непременно срежет тебя... И Кузик не торопился. На первый взгляд могло показаться, что он, хваленый разведчик, будто бы трусил: он отходил в глубь леса почти противоположно общему движению армий. Отходил все глубже и дальше. И, получив внутри себя полную уверенность, что теперь уже никто не окажется у него в тылу, за его спиной, Кузик начинал заходить из леса сбоку и с тылу обоим воюющим армиям. Но и выбрав нужную стратегию, Кузик не торопился в тактике, шел медленно, подолгу прислушиваясь к шуму боя... И никто никогда не знал, откуда выйдет и выстрелит Кузик... О Кузике, о том, что он где-то есть и жив, говорили обычно только убитые им, выходившие на поляну: "Кузик убил!.." Среди пацанов было даже как-то почетно, во всяком случае, не позорно погибнуть от пули Кузика.

Вот и сейчас Кузик отходил как можно дальше в лес, давая армиям как можно больше истребить друг друга, и главное, никого не оставить у себя в тылу: ни своих, ни чужих. Потому как и свои своею торопливостью и неразумием могли выдать Кузика. Кузик любил воевать один. И, получив полную уверенность, что он никого не оставил у себя за спиной, Кузик начал огибать место боя, чтобы приблизиться к противнику с той стороны, где тот его менее всего ожидает. Кузик шел медленно, меньше шел, а больше думал, стоя и прислушиваясь за очередным деревом. Он вспоминал и перебирал в памяти повадки всех пацанов, к примеру Солозоба... Этот не будет, как другие, бегать по театру военных действий, а замаскируется и будет ждать. У Солозоба железная выдержка, он настоящая "кукушка". И на его пулю запросто можно нарваться. Но война есть война, бой есть бой: не ты его, так он тебя... И Кузик медленно, настороженно и зорко шел на сближение с противником. По его ощущению и знанию боевых действий основная численность обеих армий уже должна быть убита. В обговоренном квадрате леса остались те, кто принесет окончательную победу или поражение той или иной армии. Сколько живых осталось у белых и красных, этого Кузик не знал и знать не мог. Но выстрела из поджига, оповещавшего конец боя, победу одних и поражение других, еще не было, значит, бой продолжается. Война не закончена. И Кузик перебегал от дерева к дереву, чутко вслушиваясь и зорко вглядываясь в пни, кочки, за стволы поваленных деревьев, в кусты калины, черемухи и акаций. Кузик сжимал свое кольцо, как челнок плетет рыбацкую сеть, бегая то в одну, то в другую сторону, увеличивая пройденное полотно и уменьшая задачу. Так и разведчик Кузик оплетал зону боевых действий, все более сжимая ее размеры по направлению выхода из леса, где на пригорке уже собрались убитые обеих армий, остро и возбужденно обсуждавшие свою смерть и победы...

- Ты бы меня не убил, если бы я... - то и дело слышалось на поляне.

Из лесу вышли еще двое убитых, горячо переживавших свою, только что полученную, еще не остывшую смерть... Это были Ванечка Перевалов и конопатый Шплинт. Шплинта убил Ванечка. А Ванечку срезал его друг Солозоб...

- Вот гусь - Солозоб... - еще с жаром переживал Ванечка. - Забрался на поваленную ветром пихту, под самые ветки - я и нарвался... - и Ванечка огорченно бросил свой автомат на землю.

Итак, с последними убитыми: Шплинтом и Ванечкой Переваловым - в живых от обеих армий оставались Кузик и Солозоб. Кто - кого... Но ни тот, ни другой не знали, сколько мертвых и сколько живых... Напороться на вражескую пулю можно было в любой момент и из-за любого куста. И Кузик, прежде чем сделать очередную перебежку, зорко процеживал все кругом. Внимание его привлекла полянка, скрытая с его стороны кустами черемухи. Ему будто бы показалось, что на этой полянке кто-то есть. Кузик еще ничего не видел, скорее это было какое-то необъяснимое чутье, шестое чувство разведчика. Полянка была достаточно далеко и даже в стороне от курса, который было наметил себе Кузик. И позиция не очень-то выгодная с точки зрения боевых действий. Но кто его знает, того же Солозоба или Шута, они могут залечь и на открытом месте. Ты побежишь мимо, а он тебя: та-та-та-та!.. И разведчик Кузик принял решение: "взять" полянку, а потом идти дальше. Он перебежал к еще одному дереву и стал всматриваться: "Точно, там кто-то есть"... Сердце разведчика запело свою победную песню. Выждав еще немного, Кузик понял, что его с полянки не видят, и заскользил по траве между пней и сучков, как уж... Он подполз так близко, что дальше ползти было уже нельзя. Дальше его в любой момент могут заметить настороженные глаза Солозоба, Шута или Шплинта... Дальше только бросок и огонь!.. Кузик в последний раз всмотрелся в полянку : точно, там кто-то есть и ворочается за поваленным бревном... Точно, хитрый Солозоб там, он специально укрылся на этом открытом месте, на которое не подумаешь... Нет, Солозоб, не на того нарвался. Берегись, секунды жизни твоей сочтены: "В атаку!.. " Кузик мгновенно поставил на ноги свое ловкое тело и кинул его в сторону полянки:

- Та-та-та-та!.. - застрочил он из своего короткоствольного автомата. - Убитый!..

Но на полянке за поваленным деревом кажется не один. И Кузик дал другую, дополнительную, уже громкую очередь.

- Та-та-та!.. Убиты все!.. Все... уби...

И Кузик вдруг замолк. Один из убитых им начал подыматься, и перед Кузиком выросла могучая фигура директора с густой шерстью на голой груди.

- А ну-ка... кыш отсюда... - негромко, приглушая голос, сказал директор. Но все было так убедительно и неожиданно, что разведчик Кузик попятился. Пятясь, он успел увидеть спину еще одного им убитого. Спина, как и грудь директора, тоже была голой и белой. И по спине, по белизне, по голове, по волосам Кузик узнал воспитательницу Галину Платонскую.

Разведчик уже не пятился, а повернувшись, что есть духу бежал, не понимая, куда и зачем... Но осознавая даже своими пятками, от кого и от чего... Он раза два спотыкнулся о какие-то сучья и упал, не замечая этого... И снова бежал... Остановил великого разведчика и привел немного в себя хладнокровный выстрел Солозоба, прозвучавший над головою Кузика.

- Кузик убит, - тихо сказал Солозоб, стоя над ним в расщелине дерева. - Не болтай своим, что я здесь...

- Ладно, - отмахнулся разведчик. И взял направление к выходу из леса.

А Солозоб, особенно не доверяя даже убитому противнику, быстро произвел передислокацию, спустился с дерева и в метрах тридцати от своей прежней позиции, превратился в пень: пусть теперь Кузик говорит, что я там... И Солозоб приподнял свой "маузер", беря на прицел свою прежнюю позицию... Хитрый и выдержанный был этот Солозоб, настоящий снайпер.

Когда Кузик вышел из лесу на поляну, где собрались все убитые, армия белых встречала его грустно: "Что, Кузик, убил тебя Солозоб?.."

- Убил... - Кузик отошел в сторону и сел, словно его не мучила даже собственная смерть.

- Урра!.. Кузик убит! Победа!.. Наша победа!.. Урра-а!.. - неслось по поляне. Армия красных ликовала. Белые стояли молча. И хотя их командир Димка Уразай лично застрелил Толстяка и еще двоих, все равно все белые были убиты. И командир победившей красной армии Витька Толстяк выстрелил вверх из поджига, что означало - конец войне. И, когда Солозоб, улыбаясь, вышел из леса, красные приветствовали своего героя, подходили и хлопали его по плечу:

- Молодец, Солозоб!..

А Солозоб подошел к Кузику и весело сказал:

- Ну как я тебя, Кузя?.. А что ты несся сломя голову, словно за тобой кто-то гнался?..

- И ты бы понесся... - ответил Кузик и отошел от больно уж радостного Солозоба... Подошел к Уразаю.

- Димка, меня бы не убили, если бы...

- Ваганька, иди сюда!..- позвал своего друга Уразай, - Послушай, что Кузик рассказывает... Расскажи, Кузик.

И разведчик Кузик начал рассказывать, как он зашел далеко в тыл и начал "прочесывать", заметил полянку... И ему показалось, что на полянке кто-то может быть... И когда он вплотную подкрался и открыл огонь, то из-за заваленного дерева поднялся директор и пошел на Кузика, "злой, голый и волосатый... ". А за деревом вместе с директором была воспитательница старшей группы, "тоже голая...".

- Кузя, а ты не врешь? - недоверчиво спросил Уразай.

- Клянусь! Честное пацановское!.. - и Кузик чиркнул себя ладонью по горлу, что означало: Кузик готов умереть...

Война закончилась. Победители и побежденные, убитые и живые двинулись общей гурьбой в сторону детдома, торопясь успеть к обеду. О, если бы воскрешение и страшный Суд, обсуждение после всех войн, убийств, смертей человеческих были бы такими же веселыми, безобидными, как война, смерть, суд и воскрешение к обеду этих детдомовских пацанов. О, если бы смерть, Суд и воскрешение были такими...

Остались на поляне и не пошли со всеми трое: Уразай, Ваганька и Кузик. Они отошли от остальных и залегли в стороне.

- Что, Ураза!.. План составляете? - весело выкрикнул, проходя во главе своей армии, Витька Толстяк. - Составляйте, составляйте, все равно разобьем.

Обе армии, слившись в одну мальчишескую ватагу, были уже далеко. А трое оставшихся все лежали, поглядывая на кромку леса. И все трое увидели, как первой вышла из леса и пошла в сторону, где находился домик воспитателей, Галина Платонская. Через минут десять после Платонской вышел из леса, немного в другой стороне, директор и пошел в сторону детдома.

- Ну, Кузя, хоть тебя и убили, но ты настоящий разведчик, - сказал весело Уразай, обнимая Кузика за плечо. - Не соврал...

- Дим, а он мне ничего за это не сделает?..

- Не бойся, ты же не за ним следил, а случайно. Федор наверняка это понял, когда ты его расстреливал...

- Ага, вам смешно...

- Не бойся, Кузя. Только не надо об этом никому говорить: наши пацаны скажут сельским, а сельские разнесут по всему селу. Дойдет до Федора, тогда он разозлится... Да и Платонская - воспитка хорошая. И не пацановское дело про это болтать, мы не бабы. Молчим.

- Молчим, - сказал вслед за Уразаем Ваганька.

- Молчим, - присоединился лучший в детдоме разведчик.

Трое пацанов все еще стояли у края леса на высоком косогоре, давая директору и воспитательнице уйти незамеченными. Перед ними расстилалась панорама села, панорама природы, расстилалась красивая земля, обозначенная на физической карте мира как Сибирь, район Салаирского кряжа. Красивая земля. И трое пацанов, постояв еще немного, пошли по этой земле. Сначала один сбросил с ног сандалии, за ним сбросили двое других. И трое, держа в руках свою, не знавшую моды обувь, шли босыми ногами по этой нагретой солнцем красивой земле, приминая мягкие душистые травы.

Война закончилась. Началась мирная жизнь.