|
|
Распопин В.Н.
Новосибирск."Рассвет", 2000
Глава: Осенние эллегии
***
Еще не осень... Скрипка льется...
Еще не осень... Пусть ранет
рубинов, листья у колодца
Желты... Еще не осень, нет!
Еще не осень... Дождь нахлынет,
как гул вальсирующих нот,
и в бездыханности теплыни
сентябрь нечаянно вздохнет.
***
Встала на задние лапки
и заглянула в окно,
как собака,
когда в лицо лижет,
виляя не только хвостом -
всем туловищем.
Палевая собака, рыжая,
стараясь лизнуть в губы,
встала на задние лапки
и мокрым холодным носом
ткнулась в окно -
осени лисья мордочка.
***
Антипоэзия!
Гармонии закат!..
Витиеватые могильщики поэтов -
журналы.
О, верлибр - горбатый
ублюдок царственного Аполлона,
кто ж твой второй родитель?
Моим шагам
багряная и желтая листва
беззвучно рукоплещет,
как будто древнему актеру
иль олимпийскому борцу.
Что ж, я актер твой олимпийский,
о чаша осени - театр и стадион,
с ареной,
усыпанной песком опавших листьев,
верлибр - горбатый
и златоустый сын осени и солнца,
тепла и старости,
полета и паденья.
***
Осенние альты
свистят,
осенние альты
поют,
осенние альты...
А ты?
Тебя не смял уют,
а сном ты не объят?
А то - альты свистят,
а то - поют альты,
а ты?
***
Слышишь? Плачет цыганка в ночи?
Иль хоронят кого скрипачи?
Осень, осень, чиста и пронзительна,
красной птицей над крышей кричит.
***
Вот и осень пришла-прибрела
и с деревьев листву прибрала.
Как скелеты, торчат тополя
из раскисшей земли. А земля
как и держит-то их невдомек,
и чадит костерок, и дымок
отправляет листву к небесам.
Не болей. Я болею и сам.
Не себя, так меня пожалей,
ну пожалуйста, не болей,
нам ведь рано еще. Мы почти
молодые... Поплачь, погрусти
и вставай. Знаешь, осень пришла
и рябину рубином зажгла.
***
Всё не так, как во сне, всё гораздо трезвей,
и спокойнее, и холоднее.
Отлетит, как листва от осенних аллей,
растворится в тумане средь голых ветвей
то, что было любовью твоей и моей,
то, что быть ей могло бы, вернее.
Ветер, ветер, ты сон мой безумный развей,
где она улыбалась устало;
исчезая в высоких ветвях тополей,
ветер, вей над осенней дорогой моей,
где сбирают вороны с бескрайних полей
всё, что спело, и зрело, и пало.
Грустная песенка
Сердце било, било, било,
Солнце жгло, и жгло, и жгло.
Что-то было, было, было.
Сердце било. Солнце жгло.
Было в комнате светло.
Осень окна мыла, мыла,
и с небес текло, текло.
Что ж так стало стыло, стыло?
Что ж так сердцу тяжело?
А ведь было, было, было!
Да прошло, как видно, мимо.
Всё на свете объяснимо:
просто что-то было, было,
погостило и прошло.
***
Слезами прошедшего не возвратить.
Ах, молодость, песенка спета!
Красуешься в желтом? Напрасная прыть:
уже ты почти что раздета.
Здесь птичьему племени гнёзда не вить -
которые сутки с рассвета
всё тянется по небу черная нить,
зачеркивая лето.
Разноголосье
для настраивающегося оркестра
прощай
такая щедрая
прощай
хоть повторится это время года
прощай
такая краткая
как неуютно холодно и голо
всё развезло
еще не время "здравствуй"
еще не время
сковывать окошки лужи ветви
всё развезло
как мысли в голове
когда туманит сон всё развезло
еще не время
давать ответы
и еще вопросы не время ставить
время ждать вопросов
в кружащих птицах
в желобках бегущих капель по стеклу
в твоих губах
в глазах
в объятьях
я говорил тебе ты схожа
с нею
с той щедрой что уходит
ты остаешься
ты остаешься?
что ж я сам сказал еще не время
сниму вопрос
поставлю многоточье
ты остаешься крикни ей "прощай"
в лесу поет листва
здесь город
хлюпает листва
в лесу
она поет
ты слышишь щедрая
она тебя простила
ей больше ничего не увидать
ей увядать
она уже увяла
прощай такая щедрая на обещанья
Осень на даче
Осенний сон листвы пожухлой,
тревожный чуткий шум дождя,
след гриппа на губе припухлой...
Как любит жизнь предупреждать,
что ждет октябрь уже за речкой,
еще два дня, а дальше - снег
с его бессвязной белой речью,
и ветров северных набег.
Уж о дровах ведет старуха
с соседских парнем разговор,
спустив платок с глухого уха,
рублем скрепляет договор.
Соседи запирают дачи,
за лесом воет пароход,
и лает черный пес бродячий
на низкий серый небосвод.
Деревня
Смешавшись со снего, последние листья
кружатся над мокрой поленницей дров.
Сбираются в церковь старухи молиться.
Глубокая осень. Покров.
***
Тоскливое прощанье.
Всё куришь да молчишь.
Глядишь на прозябанье,
распутицу и тишь.
Нагие клены мокнут,
и тихо на ночлег
в заплаканные окна
стучится липкий снег.
***
Город захлебывается в слезах,
люди захлопываются в плащах,
и, как живая, листва норовит утопиться.
Боже, какая тоска!
И не влюбиться!..
Ноябрь
Падает снег,
падает снег,
падает снег.
Его паденье -
целую ночь, и целый день, и
целый век...
падает снег,
целый век.
Падает лист,
падает лист,
падает лист.
Его паденье -
целую ночь, и целый день, и...
Снег с утра, холоден, бел и чист.
Последний листопад
Листья летят. Под ноги осенью стелятся.
Пьяного взгляд их ласкает, как детские тельца.
Листья летят, как подстреленные снегири,
в окна стучат: отвори, отвори, отвори!..
О листопад! Бесконечно-бесплотные губы
жмутся к моим, поцелуями влажно дрожа.
О листопад! В листопад всех забытых мы любим,
пришлою памятью прошлых минут дорожа.
О листопад! Ты - людская пора бескорыстья.
Видишь, как желтые липкие льнущие листья
люди с лица осторожно снимают, не рвут
и не бросают, а тихо кладут на траву.
Руки поникших ветвей, как старуха, осина
вниз опускает, жалея девчонку в слезах:
"Что же ты плачешь-то, Золушка в джинсиках синих?
Кончилась музыка? Полночь гремит на часах?.."
Что он смеется, мужчина в морщинах-залысинах?
Или забыл вдруг о ранах, еще не зализанных?
Или свободу несешь ты ему, листопад,
мягко ступая в траву, как девичья стопа?..
Осень кончается, травы, страда созиданья.
Девочка в джинсах становится белой вдовой.
О листопад, отлетающий час увяданья,
желтою птицей в окно ты стучишься за мной.
***
Осень меня целовала,
ветер ее горьковатый,
лист ее алый кленовый
и моросящий дождь.
Осень меня заметала
опавшей сухой листвою,
и целовала снова
капельками с небес.
Осень, спрячь мою голову
пылающую в колени...
Ни дуновенья в мире,
ноты его чисты.
Осень. Октябрьский сумрак.
Осень. Освобожденье
от красоты и щедрости
для боли и высоты.
Прощание
Прощай, моя радость! Что было, то было:
горящие губы, желанье и тьма.
Стихи отлетели. Душа отлюбила.
Кончается осень. Приходит зима.
Прощай, мое счастье. Иного исхода
не будет. Развеет снегами дурман.
Пускай нежеланны покой и свобода, -
кончается осень, приходит зима.
Прощай, моя жизнь. Неизбежно прощанье.
Вполне современен наш краткий роман,
где, если уходят, - навеки, с вещами,
а не переходят в другие тома.
И не провожай: за окошками вьюжно.
Что было, то было. И стало - зима.
А все остальное не так уж и нужно,
не так уж и важно. Не сводит с ума.
Прощай! Ухожу. Шаг и верен и ровен.
Глубоких следов потянулась тесьма.
Что было - прошло, и никто не виновен,
вот разве что ранняя эта зима.
***
Как девушку на выданье
слезами без причин,
нас мучит дальновиденье,
стареющих мужчин.
Сентябрь. Еще над кленами
не властен листопад.
Но что-то между кронами
притягивает взгляд.
Не желтое, не красное
меж зеленью листвы -
рассудку неподвластное
и разуму - увы.
Не это небо серое,
как зеркало земли
(мы это общей мерою
измерить бы могли),
не силы уходящие
и не "вечерний день",
не мнимое, не вящее,
но вслед тебе глядящее,
как собственная тень,
не тайное, не явное,
не "быть или не быть" -
последнее и главное,
что не определить.
Лишь кается и мается
в висках толчками кровь,
и слёз не получается,
и жизнь уже кончается,
и мучает любовь.
***
Осень - карма ума,
траурная кайма,
за руки нас взяла,
тихо с ума свела
и отцвела - ушла.
Выйду: снега, пурга,
здания, как стога,
сумерки, ветер, тьма,
свист - и душа нема.
Значит, пришла зима.
***
В кленах редеющих,
в кистях рябин,
в огненных, тлеющих
красках осин,
в хмуром и мертвенном
небе больном,
в желтом и жертвенном
листе подо льдом,
в Болдинском пламени
этой поры,
всепонимании
вечной игры,
и всепрощении
уст и очей,
и ощущении
сути вещей,
в том, как пытаемся
спастись от любви -
тайна и таинство,
осень, твои.
|
