Плеяда 42

На следующий день они с капитаном приехали на поезде в большой город. Сначала ехали по городу трамваем. Потом шли пешком, пока не подошли к одному высокому деревянному забору. В заборе была дверь, рядом с дверью окно. Над дверью табличка «Детский приёмник».

- Пришли, - сказал капитан, останавливаясь перед дверью и нажимая на кнопку, выведенную с проводами на косяк двери. - Это проходная, - комментировал он свои действия. - Тут, брат, строго... просто так не войдёшь, не выйдешь.

Им открыла какая-то женщина. Они вошли вовнутрь ограды и пошли к трёхэтажному белёному зданию.

- Ну и как тебе город?.. - спросил капитан.

- Бегут куда-то все, толкаются... - сказал его спутник, явно не выражая большого восторга перед городом.

- Значит, ты не городской.

- Нет. Я в городе первый раз.

- Понятненько. Ну, вот и всё, мы пришли... Сейчас я передам тебя, и будь здоров, не поминай лихом. Не знаю, как судьба и жизнь твоя сложится. Но парень ты дерзкий, упрямый и мурцовки вдоволь накушаешься...

- Что такое мурцовка?

- Узнаешь.

Капитан открыл дверь в здание. И они вошли. Прямо от двери шёл коридор. Сразу налево от двери - лестница на второй этаж, на правую сторону - дверь с надписью «туалет», за ней - дверь с надписью «карантинная». Они прошли вглубь, в самый конец коридора. Здесь тоже были двери. На одной было написано «директор», напротив «воспитательская». Капитан толкнул рукой дверь с надписью «директор», она оказалась закрытой. Дверь в «воспитательскую» открылась, и капитан, сказав своему юному спутнику: «Подожди меня здесь», - скрылся за этой дверью.

Его юный спутник остался один. Что-то с самого начала не нравилось ему во всём этом месте, куда его привели, не нравилось и в высоком заборе, за который не так просто войти и, наверно, также не просто выйти... Не нравилось и в этом здании, где почему-то не было слышно шума и веселых голосов ребятишек, какие обычно слышались по коридорам и спальням его детдома. Словно все здесь вымерло... Две девочки, вышедшие из воспитательской, прошмыгнули мимо него, как боязливые мышки. Только в конце коридора, поворачивая на лестницу на второй этаж, девочки глянули в его сторону, и одна другой сказала полушёпотом: «Новенького привели». Как-то мрачновато и безрадостно встречала нашего героя «другая жизнь», в которую он так отчаянно рвался.

Дверь воспитательской открылась, и капитан сделал ему знак рукой...

- Заходи.

Он вошёл. За большим столом, в клубах папиросного дыма сидел человек в военном френче, с вытянутым жёлтым лицом, будто человек во френче был чем-то болен. И, действительно, старший воспитатель детприемника, Николай Петрович Телегин, страдал язвой желудка и при этом дымил, как паровоз, глуша болезненное состояние табаком. Обо всём этом вошедший в воспитательскую узнал позже, а пока он только подумал о человеке во френче: «Какой-то весь желтый и злой...».

- Ну вот, передаю вам... - сказал капитан, кивая на своего юного спутника. - А мне ещё в нарсуд надо зайти... - Всё, будь здоров... - капитан вдруг протянул мальчишке руку. Сделал это как-то быстро, смущенно, видимо, чувствуя, что рукопожатие не по возрасту и не по чину, да еще в присутствии....

Пассажир с товарного поезда пожал капитану руку. Капитан вышел, и больше они не виделись. Но позже в разные периоды жизни, перебирая все её добро и зло по отношению к нему, он вспоминал и чувствовал того капитана с его рукопожатием как «добро».

Капитан ушёл, человек во френче дымил папиросой и пристально смотрел на стоявшего у двери мальчишку.

- Что-то оперуполномоченный уж больно дружелюбен, даже руку подал... Руку-то, пожалуй, ещё рано. Впрочем, это его дело... - желтолицый затянулся. - Кстати, оперуполномоченный, что тебя привёл, сказал мне, что ты, может быть, не тот, за кого себя выдаешь.

- Почему не тот?..

- Тебе лучше знать. А если тот, то давай, садись, рассказывай: откуда сбежал, почему?.. Садись, раз уж капитан милиции с тобой за ручку прощается, то и нам в чести не откажи: мы когда-то тоже в чинах, в погонах ходили и даже поглавнее, чем капитан... Ну, это так, к слову. Рассказывай...

- А что рассказывать?..

- Да всё, для начала - откуда сбежал.

- Из детдома.

- Из какого?..

- Этого я не скажу.

- Почему?

- Не хочу туда возвращаться.

- Почему?

- Не хочу, и всё...

- Ну, если каждый из вас будет: хочу - не хочу, то сколько на вас милиционеров надо... Нет, давай мы «хочу - не хочу» - оставим, - и человек во френче мягко положил на стол руку с длинными прокуренными ногтями. И вдруг мягко легшая на стол рука резко хлопнула по столу.

- Откуда сбежал?.. Быстро!.. Адрес... Быстро!.. Я кому сказал!.. Быстро!.. - и рука вновь хлопнула по столу.

Но быстро не получилось, голова мальчишки склонилась, подставив человеку во френче три упрямых вихра.

- Ну ничего, у нас и не такие ухари заговаривали. Распорядок в детприемнике следующий. Неделя в карантинной комнате, осмотр врача, дезинфекция. Потом, если заразных болезней нет, переведут на общее положение. А пока посидишь в карантинной, подумаешь... Пошли, - человек во френче встал и вышел из-за стола. Ниже френча на нём были галифе и хромовые сапоги. Сапоги поскрипывали. Он открыл дверь и скомандовал: - По коридору вперед.

Пассажир с товарного поезда пошёл вперед, во френче - за ним. Они прошли к началу коридора, до той самой двери рядом с туалетом, на которой было написано «карантинная». На двери «карантинной» висел навесной замок. Человек во френче достал из кармана галифе ключ, снял замок и открыл дверь.