1
За гордость гор и равенство равнин,
Степей степенность и полей пологость,
За золото, что на весах осин
Осталось в качестве осеннего залога,
За долгий слог и ровный ход времён,
За суетность травы, растущей в спешке,
За кедр медлительный, за дрожь корней и крон,
За маятник судьбы, не знающий задержки,
За равенство времён, ещё за то,
Чтоб осветился мрак благою вестью,
За то, чтоб никогда, за то, чтобы ничто
Не нарушало равновесья.
2
Я уеду за тридевять самых далёких земель.
Перемена пространства сулит обновление духа.
Отплывает корабль. Эолийская плачет свирель.
Золотая серёжка Колхиды продета в Эвксинское ухо.
Побережье похоже на сложный узор витража.
Постоянство ветров. Переменные токи надежды.
К перемене пространств нас влечёт Мировая Душа,
К побережью...
К мысу Доброй Надежды за выводком тех кораблей,
Что у всех на слуху. По стопам стихотворного слуха
Я уеду за тридевять самых бескрайних земель.
Перемена пространства сулит обновление духа.
3
Вижу стаю бакланов с вершины Кучук-Енишар.
Как янычары в своих длиннополых хазуках,
Птицы спешат. На ветру серебрится душа
Дикой маслины. Цикада купается в звуках.
Одинокая чайка кочует в сетях облаков.
Брызги беснуются в бухтах, как будто в бокалах.
В клювах неся колыбель коктебельских песков,
В небе над Крымом растаяла стая бакланов.
4
Мы, до нашей рожденные эры, -
Если кто не согласен, поправь! -
Переходим, подобно Гомеру,
Пограничные полосы вплавь.
Ожиданье попутного ветра,
Предвкушенье других берегов...
Над волной стихотворного метра
С криком носятся чайки стихов.
То появятся, то растворятся,
Хлеб из рук не решаются брать.
А дельфины, как дети, резвятся.
Разве это эгейская гладь?
Нет. Но пусть себе дети резвятся!
5
Брось морскую жизнь, и Парос, и смоковницы его.
Архилох
Знаю, что скажешь ты, Архилох, воин, поющий Деметру:
- Жизнь морскую, и с нею смоковницы Пароса брось.
Грек! Как бы не так! Тоскует парус по ветру,
А с Посейдоном договоримся, авось.
Архитектура волны. Архитрав. Всплеск мраморной капители.
Ионический ордер на обыск в просторе морском.
Тот, кто вкусил смоковниц морской канители,
Жизнь морскую и Парос не бросит потом.
6
Золотые горшки по берегу выросли густо...
Сапфо
Отплываю к Оронту. Что скажешь Дельфийский оракул?
Густобровое время. Руно золотое. Каракуль.
В тяжбе рабства и воли свидетелем быть не желая,
Полагаюсь на волны и ветер времен Менелая.
Если станут хитрить, уводя мой корабль, дельфины,
Не успею приплыть к Дионисиям в город Афины.
Пролетят надо мной в лёгком облаке Аристофана
Осаждённая Троя, риторика чаек, тумана,
Астрология влаги, Сапфо, островное искусство, Золотые горшки, что по берегу выросли густо...
Отзвучит Еврипид. Место действия - темень в Аиде...
Как зегзица, навзрыд, Ифигения плачет в Тавриде.
7
О Геката! Я не знаю меры,
С Мерою гуляя по аллее.
Знал бы меру, следовал Гомеру,
А ещё точнее - Одиссею.
Плыл за аргонавтами в Колхиду,
Словно грек, слегка светловолосый.
Мне сказал Оракул, что я с виду,
О Геката, вовсе не курносый.
Грецкий я, из самого Пирея,
С улицы Горгоны, дом шестнадцать.
Выпьем анальгин и поскорее
Будем, аргонавты, собираться.
Поплывем в пещеру к Полифему
С поливитаминами Фемиды.
Времени отсечена морфема,
Амфора очищена от мидий.
8
Вольнонаемные тучи.
Небо Нерона и Плавта.
Солнечный глаз неминучий.
Рима суровая правда.
Мир уплывет с облаками
Аристофана, - и завтра
Ты разольёшься над нами,
Небо Нерона и Плавта.
9
Боспории степной наркоз.
Полынь цветёт и отцветает.
Готов поспорить, что встречает
Тебя на берегу норд-ост.
Остепенись, остынь, постой
Под ветром, расщепись, как атом,
Оставь гордыню за горой.
Вдаль, как Помпей за Митридатом,
Волна стремится за волной.
10
...Мой милый Телемак,
Все острова похожи друг на друга.
Иосиф Бродский
Прошло семь лет. Судьбу семь раз отмерив,
Я был готов, подобно Телемаку,
Отрезать край рыбообильной ткани,
Как ножницами, легким кораблем
И оторваться от родной Итаки.
Но так и жил в двух стадиях от мели,
В двухкомнатной квартире с телефоном,
А бурю видел только лишь в стакане
Воды. В тумане моря голубом
Дельфин, с волной танцующий сиртаки.
Так и живу. И в тяжбе бесконечной
Лишь Гелиос да Эос постоянны...
Отпраздновать бы это семилетье
На острове отеческом вдвоем,
На старенькой скамейке, перед морем.
11
Оркестровые ямы европейских морей,
Огоньки над пюпитрами, шепот в партере,
Веницейские дожи, ложи микенских царей,
Старцы Афона, приличествующий вере,
Амфитеатр Балкан наполнили чернотой
Ряс, оттеснивших тоги... Вдруг голубые каски
Ринулись на балкон, когда завязался бой
Сербов с хорватами, ведя себя по-хорватски.
В программе этого не было. Кто-то пустил
Самолетик бумажный, а полетел "Торнадо".
И, обратив вниманье на сцену, где пал Ахилл,
Зритель берет либретто с надписью "Илиада".
12
В реминисценциях времени сцена,
А за кулисами пустота.
Море в Римини мне по колено,
Адриатическая мечта
Ремула. Ромул, напившись млека,
Поднимает Рим в высоту.
Как в оркестровую яму века,
Всё проваливается в пустоту.
Аплодисменты. И неизменно
Заняты все в партере места.
В реминисценциях времени сцена,
И за кулисами суета.
13. Судак
Сурож, Солдадья, Сугдак, Солдайя, Сугдея.
Предрасположенность города к смене пола -
Факт исторически редкий. С тех пор, как Гея
Грекам проворным открыла врата Босфора,
Здесь, на бесплодном отрезке боспорской флоры,
Жили сарматы, скифы, римляне и евреи,
Турки-османы, татары-тире-монголы,
Аланы-команы, остготы, нудисты, геи,
Половозрелые половцы, сплошь в наколках...
...........................................................................
Бом-брам-стеньги гнулись, качались реи,
На соль меняли купцы бумазею.
В кладке стен крепостных, в основаньи мола
Гены Генуи, водное Марко Поло...
...........................................................................
В мае отсюда за Перекоп Рубруком
Мирная миссия ОБСЕ к Куюку
В Каракорум отправлена, к Енисею.
Через два года вернется с мешками лука,
Скифского крэка, арбузов, хурмы, урюка
На колченогих мулах, под воскресенье...
...............................................................................
Век половодья. Галеры, тюки, фелуки.
Осень смещается с юга на русский север.
Крепость Судакская столько вселяет скуки
В сердце, что можно его отгрузить на сейнер.
Скумбрия плавает в гости к соседним туркам,
Но, возвратившись домой, попадает в сети...
.................................................................................
Тьма тараканов на кухне. Паук в корзине
Не успевает всех притянуть к гильотине.
Крым обветшал. Из Крыма я уезжаю.
Тьмутаракань на плане Плано Карпини
К Пантикапею ближе, чем к Тянитолкаю.
Полный абсурд: Русич платит дань Украине!
Вы как хотите! Я это не понимаю.
(Я-то рубли на купоны не променяю!)
Солнце над Сурожем, словно орда золотая...
14
В. Назанскому
Не куриная слепота - дрок испанский.
Не татарская слобода - форт Алупка.
Приезжай-ка ты сюда, друг Назанский,
У меня на берегу, в скалах, шлюпка.
Кого хочешь привози, но знай меру,
Не резиновый же дом, деревянный.
Для тебя, как педагог пионеру,
Хочешь, выделю полдома, что с ванной?
Не какой-нибудь сарай с капителью,
А почти Бахчисарай: ханом станешь...
Семь татарок с восьмиспальной постелью...
Только ты ведь не приедешь, обманешь.
У тебя, поди, плацкарта на Торунь,
Европейские в глазах семафоры.
Плюнь на них и приезжай в эту пору
В этот райский уголок крымской флоры.
Иль дороже краковчанок презенты?
Ну, тогда, не обессудь, прошу пани.
А с турчанками на здешней фазенде
Мы уж как-нибудь управимся сами.
15
Люблю смотреть на карту полушарий.
На Атлантический уставясь океан,
Я мысленно его перелетаю.
Мне хорошо, а где-то есть бедняга...
И не имеет карты под рукой.
16
От Симеиза до Стамбула
Сегодня море как фольга.
Волна сегодня, как Вольга,
Скала сегодня, как Микула.
Малька перепугав, акула
Вольна переплывать века.
17
Открываются чакры.
Скрыт месяц чадрой
Проплывающей тучи.
В этом космосе макро
Хочу быть с тобой,
Но твой свет неизучен.
Все сто лет одиночества
Собраны в нём.
Мифотворствует Маркес.
Проплывает история
Млечным Путём
От Матфея до Маркса.
В этом космосе мрака
Довольно. Летит
Мрак со скоростью света.
Открываются чакры.
Лик месяца скрыт.
Так кончается лето.
18
Зелень лавра на ярком солнце.
Треск цикад. Мотылёк на свет
Ночь выводит. Не поддаётся
Память логике. Сумма лет
Разменялась на беспокойство,
Сумасшествие, хаос, бред.
Но в один прекрасный момент
Совершенно нищим очнётся,
Ни с чем, под звёздами человек.
Сотрётся в памяти старый век,
Как только новый начнётся.
19
Как сына блудного, лежащего веками
На самом дне таинственной судьбы,
На берег волны выкатили камень.
Сын глубины. Когда бы, если бы
Он ветреным волнам не доверялся,
Не заблудился бы, не заблуждался.
20
В долгом пути от купели до гроба
Сопровождает нас небо-амёба.
А во вселенной, как в тёмной воде,
Дна не увидишь нигде.
Стоит прислушаться и присмотреться,
Смело в галактику клетки шагнуть,
Пристально в небо ночное вглядеться,
Руку к нему протянуть,
Чтобы понять: ни купели, ни гроба
Нет. Будто в капле стоячей воды
Всё человечество. Суть простоты -
Микроскопическая амёба.
21. Молчание
Вечерний звон над страждущей землей
В тот час, когда засеребрился в небе
Ориентир, и торною тропой
Сквозь сад Талмуда пробирался ребе,
Склонялся над Кораном муэдзин,
Из хижины монах смотрел на Лхасу,
Брёл караим в тенистую кенасу,
В Христову церковь шёл христианин...
В ночной эфир прокладывая путь
По ртутному столбу, ведущему к Венере,
Царит молчание подобно общей вере,
Переливается серебряная ртуть.
22
Прохладным воздухом взволнованно дыша,
Печалясь о быстротекущем лете,
Над озером склонилась в лунном свете
Тростинка гибкая, камышинка, душа.
Что водорослей вялые сплетенья
И призрачные плети тонких трав,
Со дна неосвещенного восстав,
Вещают, не скрывая восхищенья
Перед Творцом?.. Венец его творенья
Не человек. Ты думаешь?.. Ты прав.
23
Канаву роют. К осени дела
Идут решительной походкой комсомольской.
И стопку рукописей с темой черноморской
Своей рукой смахнул я со стола.
Над городом столпились облака.
И в день шестой меня не радует творенье.
На горестной земле растерянным растеньем
Растёт в груди грядущая тоска.
24. Разговоры с Гёте
Мефистофель Фаустович Гете,
В веймарском своем уединеньи
Как вы там, божественный, живете,
Пишете свои произведенья?
Разве вам не заказали мессу -
Реквием двадцатому столетью?
Свежую не приносили прессу -
Письма от собратьев по бессмертью?
Разве вам не пишет Паганини?
Вот она, из Генуи открытка...
Павловой какой-то, Каролине....
Что это? Забытая визитка?
Разве вам не сообщал Новалис,
Что пора ответить Гельдерлину?
Право же, с тех пор, как вы расстались,
Обмелел и Рейн наполовину.
А тому, кто старое помянет,
Сами догадаетесь, что будет...
Мефистофель арию затянет,
Маргариту сонную разбудит.
Это было, кажется, у Бойто...
Хоть убей, в каком не помню акте...
Это грохот от сапог с набойкой
На Сенатской, а потом - на тракте.
Лязг цепей или больничной койки
Дребезжанье, или просто ветер...
Каролине Павловой какой-то,
Право же, божественный, ответьте.
Ведь не часто пишут из России...
Эккерман тут точно не поможет...
Мессу на сошествие мессии
В месиво российских бездорожий
Напишите... Гул в водовороте
Пробуждает дикую стихию... Мефистофель Фаустович Гете -
Каролине Павловой в Россию.
25. Пану Чеславу М.
Еще порох в пороховницах
Есть. Как будто бы есть и войско.
Оселедцем Бульбы лоснится
Логос Гоголя. Еще Польска
Не згинела. Бог даст, не згине.
И Украйна не вмэрла тоже.
Будем пестовать в славянине
Вкус к фонетике. Бардзо добже.
Речь Горыныча. Чрево змия.
Облака над горой Говерла
Тянутся из Кракова в Киев.
Мифология не померла
Вместе с панночкой. Прошу, пани.
Век кончается краковяком.
Убывает пшено сознанья.
Будем пшекать, не будем плакать!
26. Rue Descartes
(из Чеслава Милоша)
Минуя улицу Декарта, к Сене
Спускался я, провинциал заблудший
В столицу мира из глухих окраин.
Таких, как я, нас было здесь немало,
Из Ясс и Колошвара, Бухареста
И Вильно, либо из Сайгона
И Маракеша, помнящих стыдливо
Домашние устои, о которых
Здесь говорить не следовало вовсе:
Хлопок в ладоши - босоногих девок
Летит ватага, и перед обедом
Возносятся молитвы господами
И челядью.
Оставив в стороне
Провинцию унылую, ступил я
С надеждой и восторгом в универсум.
А вскоре те, кто родом был из Ясс
И Колошвара, либо из Сайгона
И Маракеша, поплатились жизнью
За отчужденье от устоев дома.
Потом за власть сражались их коллеги,
Чтоб убивать во имя торжества
Идей универсальных.
В это время
С природою своей в согласье полном
Жил город, отзываясь в темноте
Гортанным смехом, выпекая хлебы,
Вином кувшины полня, покупая
Чеснок, лимоны, рыбу у торговцев
С лотков на рынках, с безучастьем глядя
На честь, бесчестье, славу и величье:
Уже все это было. В монументах
И ариях, и оборотах речи
Уже запечатлелось.
О шершавый
Гранит я снова опираю локти
На той же набережной. Я вернулся
Как будто бы с экскурсии подземной,
И наяву вращенье колеса
Земных этапов вижу пред собою
Там, где империи с землей сравнялись,
А те, кто жил - почили.
В самом деле,
Уже нигде столицы мира нет.
И преданным забвению устоям
Возвращено их доброе значенье.
Теперь я знаю - несопоставимо
Людское время с временем земным.
Из множества грехов моих один
Я вспоминаю чаще... По тропинке
Прогуливаясь как-то вдоль ручья,
На спящего ужа в густой осоке
Столкнул я камень ...
И с тех пор считаю,
Что все, с чем повстречался в этой жизни,
Явилось лишь необходимой карой,
Которая в свой час должна настигнуть
Того, кто преступил черту запрета.
27. Пани Осень
Когда над Польшей полетят птицы,
И пани Осень заглянет в Краков,
О, я тогда все дела брошу, -
Их у меня, как в степи злаков.
Так я решу и все дела брошу,
Проветрю душу, и - прошу, пани!..
И в открытое море Польши
Канет яхта, как в море канет...
У каждой птицы под крылом якорь,
По весу равен ее сердцу.
Позовут маяки Гданьска,
Ощетинится старый Щецин.
О кругосветная яхта! Польша!
Речь позабыта, речь бесполезна,
Речь Посполита с ясновельможной
Пани Осенью - в полонезе!..
Пани любит горькое пиво,
Пани малость простоволоса,
Пани растрёпана и красива,
Пани Осень, ах, пани Осень!..
Пани, "жиче" - что это значит?
Пани, едемте в Закопане.
Пани смеётся, нет, пани плачет,
Пани чудачка, ах, пани, пани!..
Узнаю тебя, жиче! Пани!
Даже, кажется, принимаю...
Звоном сдачи в пустом кармане
Не приветствую... Понимаю.
Пани, благодарю за милость...
Сколько злотых у парапета!..
Пани, чтобы писать, как Милош,
Надо как минимум пообедать.
28
Катись-ка осень с элегичностью, катись куда-нибудь, катись!
Желтушечною архаичностью своих полотен не хвались.
О ты, художник божьей милостью всей загрунтованной земли,
Взгляни на шиловские лживости, на глазуновости Ильи...
О вы, художники кондовые, вас с кондачка не перечесть!
Ты ж остаешься, бестолковая, до заморозков. Так и есть,
Качнувши кронами желтушными, с тоскою посмотрела вниз...
Простуженная, простодушная, катись, пожалуйста, катись!
Катись, покуда не ограбили, покуда в парках тишина
Мольбертами, стихами, граблями на части не растащена...
Не жить тебе - вольготно нежиться... Сон микеланджеловский, снись!
Но от вульгарного невежества катись, будь умницей, катись!
29
Печенеги-дожди, неожиданны ваши набеги,
От которых стекло содрогается в раме окна,
В том далеком краю на Печоре, Двине и Онеге,
В том печальном раю, где Печора, Онега, Двина.
Я бы вас не гневил. Я бы двинул за вами в телеге.
В одноконной подводе под воду уходит страна, Словно нет больше рек. Лучше рек могут быть только реки:
Ахерон, Флегетон, и Коцит... и Печора, Онега, Двина.
30
Отпотело окно, отпотело.
Отлегло на душе, отлегло.
И забыла душа, что хотела,
Что хотела вздохнуть тяжело.
И у тела душа отпросилась,
Словно дочь у отца своего.
Отпросилась душа и простилась,
И уже не вернется в него.
31
Сегодня случилась осень.
Не знаю, как это вышло,
Но капель жужжащие осы
Свивают гнездо под крышей.
И кажется, жизнь внезапно
Взяла и остановилась.
Скончалось вчера, а завтра
Пока не открылось.
И катятся капли-осы,
И тычется в стекла муха.
О вы, слова - медоносы
Во имя Отца и Духа!..
Сегодня случилась осень.
Земля как будто светилась.
Сегодня случилась осень,
И ничего не случилось.
Сегодня никто не может
Меня разлучить со стихами.
Жужжание жизни. Боже!
Крылышек колыханье.
32
Растянулся на рельсах ленивый и гибкий состав.
Оккупировав на ночь плацкартные эти полати,
Я пишу на листке из потрепанной старой тетради:
"Растянулся на рельсах ленивый и гибкий состав."
Промелькнули вдали силуэты заснеженных пихт.
Разогнался родимый, колесами такт отбивая.
Вслед за первой строкой неизбежно приходит другая:
"Промелькнули вдали силуэты заснеженных пихт."
Мой попутчик уснул, мне приятного сна пожелав.
Безмятежные сны вызывают одно восхищенье.
О, счастливчик! ему не мешало уснуть вдохновенье.
"Мой попутчик уснул, мне приятного сна пожелав."
Но тревожит меня бесконечной бессонницей стих.
В ритме поезда пестую свой пятистопный анапест.
Пропускаем идущий навстречу "Хабаровск - Анапа".
"Но тревожит меня бесконечной бессонницей стих."
Проводник разносил по вагону крутой кипяток.
Надрывалась все утро звенящая ложка в стакане.
- Молодой человек, грех швыряться такими стихами,-
Улыбнулся попутчик и поднял упавший листок...
"Растянулся на рельсах ленивый и гибкий состав,
Промелькнули вдали силуэты заснеженных пихт,
Мой попутчик уснул, мне приятного сна пожелав,
Но тревожит меня бесконечной бессонницей стих."
33. Ладога
Захотелось мне ехать на Ладогу,
На ее ледяную ладонь.
Вьется ласточка в небе, залатанном
Облаками, расцвеченном радугой,
Окропленном святою водой;
И, как в детстве, с земным притяжением
Ладить с легкостью взмаха руки:
- До свидания, до вдохновения!..
Отдаляется стихотворение
От отставшей от стаи строки.
Ближе к ладу, ладоням и Ладоге,
К валаамским ее облакам...
Блудный сын, убегавший от ладана,
Одинокая ласточка, Ладога,
Остров веры, отец Валаам.
34. Таруса
Лист кленовый окунется в черно-бурую Оку,
Отрок бронзовый проснется на высоком берегу,
Мир окинет взором грустным, приподнимется слегка.
Безвозвратно над Тарусой исчезают облака.
Если вправду бог веками береженых бережет,
Что же ты нашла на Каме каменистый бережок?
Лорелея. Катерина. Волга. Рейн. Скала. Утес.
Ветер голос твой, Марина, из Елабуги донес.
Лист кленовый, дом московский улеглись давно на дно.
Нет в помине Добротворских, добронравовых полно.
Но, творя немного грустно, улыбаемся слегка.
Безвозвратно над Тарусой исчезают облака.
35. Серпухов
Над Серпуховом серый пух,
И облака плывут на север.
Полынью прорастает слух
Столетних колоколен. Клевер
Угодия монастырей
Заполонил, как тот татарин,
Стоявший месяц на Угре,
Сидящий пять веков на Наре,
На берегу, на бугорке
Возвышенности среднерусской...
Вверх по течению, к Тарусе,
Русь уплывает по Оке.
И пусть - ни пуха, ни пера! -
Летят над Серпуховом стаи
Птиц перелётных, над крестами
Высоцкого монастыря.
36. Солотча
Просрочены сроки. Растрачены силы и строки.
И нет ничего, - только вид из окна на Оку...
Свивается кокон из снега и сосен Солотчи
И рвется на части - на хвою, на снег, на тоску.
Вновь звенит на ветру стеклянный скелетик полыни...
Сиротство Солотчи. Холодное небо. Ока.
Полынья одиночества. О, как будто в пустыне
Оказаться - и видеть только одни облака!..
Только око Оки, руки матери божьей Оранты,
Только соло тоски, корабельные сосны-атланты
И рябиновый куст, оглашённый тревогой сорочьей...
Над Солотчей плывут облака... Облака над Солотчей...
37
Помню сосны Солотчи, стеклянный скелетик полыни,
Полынью одиночества в небе, как в белой пустыне,
Кругосветную посолонь, тихие лунные канты,
Око ближней Оки, руки матери божьей Оранты,
И рябиновый куст, оглашенный тревогой сорочьей,
И рязанскую Хлою, колючую хвою Солотчи.
38
Когда я вернусь...
А. Галич
Возвращаюсь на Родину. Всё. Решено.
Вот оно, возвращение блудного сына.
Бесконечная ночь разрешилась чумой.
Блудный сын был когда-то обижен страной.
Будь что будет. Вернусь. И уже не покину.
Никогда. Но "когда я вернусь?" Никогда.
Я уже не вернусь. Это скорбь моих песен,
Возвращаясь на Родину, сквозь города
(Неразборчиво далее) мчится в экспрессе.
Вероятно. Скорее всего. Иногда
Поезда исчезают бесследно. А в прессе
Напечатано будет: "Вернулся". Куда?
Будет вам. Не вернусь. Это всё ерунда.
Это всё решено. Океан перевесит
Только капля слезы. Вероятно. Всегда.
Со слезами (и ныне, и присно) не пресен
Хлеб Овидия. Слезы - святая вода.
И во веки веков... О, когда...
39. Остаются глаза открытыми
(Из Галактиона Табидзе)
Все поблекло, и солнце кануло
Тихо и незаметно в Лету,
Но глаза его незакатные,
Незакрытые - ждут ответа...
Остаются глаза открытыми!..
Остаются глаза открытыми!..
Плачьте!.. Солнце зашло!.. Все кончено!..
Остаются глаза открытыми!..
Что им видится в этом сумраке?..
Слышно пение погребальное...
Звуки скорбные льют без умолку
Лиры, некогда величальные!..
Лето вызрело!.. Лето скошено!..
Гонит ветер листву унылую...
Снова в Грузию, гость непрошеный,
Для чего я вернулся, милая?
Все поблекло, и стало тихо так...
Для чего я мечтал и веровал?..
Я не вижу иного выхода,
Кроме смерти!.. Прости, Иверия!..
Остаются глаза открытыми!..
Остаются глаза открытыми!..
Плачьте!.. Солнце зашло!.. Все кончено!..
Остаются глаза открытыми!..
40
И в горном воздухе, и в молодом вине
Присутствует настойчивое эхо.
Прислушайтесь, не по его ль вине
Застолье содрогается от смеха?
И не оно ль устами тамады,
Велеречивыми, как мед, устами
Зовет, влечет, уводит от беды
И поднимает нас над облаками?
Развеет тяжесть легкое вино,
Проявятся черты Кавкасиони,
И запоет торжественно Вано,
И "Мравалжамиер", здесь так заведено,
Сольет сердца, соединит ладони.
41. Дождь в Колхиде
Из окна смотрю турбазы:
Дождь над Грузией повис,
И менгрелы, и абхазы
Под эгиду гор Кавказа
От дождя перебрались.
Чкара, чкара!..1Суматоха
От Сухума до Зугдид.
Было сухо. Было плохо.
Кары жди или подвоха?
Дождь над Грузией висит.
Скрылись башенные сваны.
В горы Гурия ушла.
Матч футбольный на экране.
Нарды. Смех. Вино в стакане.
Забивание козла
Отпущенья. Сокровенный,
Вечный поиск Сулико.
Сакартвело, Сакартвело!.. 2
Чуть картаво и несмело,
Но сакрально и легко.
Гамарджобат, мегобребо!.. 3
Гром и молния в горах.
Прометей на дне Эреба.
Зевс ликует. Стонет небо
Над Колхидой в облаках.
Цинандали льется мимо.
Дочь Ээта4 самшобло5
Променяла на Афины.
Цвима6... Сущность нестерпима,
Но звучание светло.
